Звезды сделаны из нас. Ида Мартин

подпись: «Кто из нас не мечтал оказаться на их месте?» отрезвляет почище попавшего за шиворот льда и вызывает горькую усмешку.

      Интернет стерпит все, и я не могу удержаться от комментария.

      Глава 3. Глеб

      Мама уже дома. У них в детском саду тоже отмечают первое сентября, и она главный человек на этом празднике, потому что работает музыкальным руководителем.

      – Картошка остывает! – кричит мама в четвертый раз.

      Ей хочется расспросить про линейку и «как все прошло», но об этом рассказывать нечего, а вот про Макарова придется сказать. И все начнется по новой, только дома: ахи-охи, причитания и слезы. Мама у меня вечно всех жалеет. Даже тех, кто этого совершенно не заслуживает. Таких уродов, как Макаров, или опустившихся типов вроде Мишки. Называет их заблудшими и сбившимися с пути. Молится за их души и ставит свечки. Но еще сильнее она жалеет их родителей и теперь наверняка всю ночь проплачет.

      Поэтому я тяну как могу, в надежде, что, дожидаясь меня на кухне, она потеряет терпение и уйдет заниматься делами. От разговора все равно не отвертеться, но потом можно будет сказать, что я очень расстроен, и пораньше лечь спать.

      – Милый, ты разве не слышишь, что я тебя зову? – Она тихонько заглядывает в комнату. – Почему ты не идешь обедать?

      Мама у меня маленькая, щуплая, в обычной одежде похожая на девчонку-подростка. Но ужасные бесформенные юбки и платки, которые она постоянно носит, как это подобает верующим, превращают ее в старушку.

      – Извини, – я поднимаю голову от телефона. – Тут дело одно важное. Ты не жди. Я сам все потом погрею.

      – Что-то случилось? – В ее светло-серых глазах проскальзывает беспокойство.

      – У меня все хорошо.

      Я смотрю на нее прямо, пусть убедится, что не «лукавлю». Так она обычно называет мое нежелание о чем-либо рассказывать.

      Но сейчас я точно не лукавлю, потому что лично у меня на самом деле все в порядке.

      – Как прошла линейка? Как ты справился? Я так жалею, что не смогла пойти.

      – Отлично прошла. Всем всё понравилось. Особенно я.

      Она улыбается, понимая, что я шучу, но ответ ее устраивает.

      – А фотографий нет? Может, кто-то снимал?

      В глубине души надеюсь, что подобная глупость никому в голову не пришла, но на такое рассчитывать не приходится, ведь фотка одиннадцатиклассника с первоклашкой на плече – это самый топ. Да я и сам видел десятки направленных в нашу сторону телефонов и камер.

      – Снимали, наверное. На школьном сайте потом вывесят.

      – Как жалко, – мама тяжело вздыхает. – Мне так хотелось посмотреть. Может, у кого из ребят твоих есть?

      Она так говорит «твоих ребят», будто я душа компании и у меня полно закадычных друзей.

      – Ребята не могли снимать. Они же были в общем строю. С первоклашками и цветами.

      – А их родители?

      – Мам, ну какие родители в одиннадцатом классе?

      По правде говоря, родителей было полно – и наших, и ашкиных, – но обращаться к ним за фотографиями