.

не сдохну! – Сона нечасто испытывала подобную злобу. – Верни! У меня есть свой дом и семья!

      Несколько секунд она молчала в ожидании чуда. Но чуда не было.

      – Почему я не могу вернуться? – боясь своих слов, прошептала она. – За что мне это? Что я сделала? – чувствуя себя обречённой, Сона старалась убедить себя в том, что всё происходящее – неправда, но воображение неизбежного снова накрывало её пудовой волной. Мысленно она молила и проклинала, просила и приказывала Кохасу прекратить над ней издеваться. Сона ненавидела всякого, кто был хоть как-то причастен к данному событию: армию, генерала, божество, ту знатную женщину с ребёнком и себя за свою безвольность и мягкотелость. В итоге, чувствуя всё большее бессилие, она упала на колени и заревела. Не стесняясь. Не таясь. Прокручивая единственную мысль:

      «Ненавижу вас всех! И людей, и богов!»

      Прошло какое-то время, прежде чем девушка успокоилась. Она вытерла лицо и смогла подняться. Отряхнув подол нового наряда, Сона направилась к указанному холму.

      «Выживу. Не для того я на свет рождалась, чтоб вот так подохнуть! – твёрдо решила она и вдруг остановилась. – А они? Чего так долго? Не собираются уходить? Решили умереть из-за того, что попались кому-то под руку?!» – она резко развернулась и побежала назад, к зданию.

      Старики сидели возле котла. Лекарь был неподвижен, а его жена причитала:

      – Защити нас, Великая Матерь! Всё погибнет! Дух-прародительница, не оставь своих детей!

      – Почему вы ещё здесь?! – гостья распахнула дверь. – Если не можете быстро идти, то мы спрячемся где-нибудь вместе и подождём, пока армия пройдёт дальше.

      – Уходи же! – хозяйка вскочила, хотя далось ей это непросто, и начала размахивать руками. – Не поспеешь!

      – Куда нам? Это наш дом. Что им до стариков?! Духи над нами, быть может, смилуются, – пресёк дальнейшие уговоры лекарь.

      – В том-то и дело, что «быть может».

      – Уйдут деревни, да зерно придётся оставить. Отвезти в город уже не успеется, и когда вернёмся, то было бы лучше, если б нас закололи солдаты, – старик устало закрыл лицо рукой.

      «Зачем армии зерно? Солдатам же паёк выдают, да и кухни полевые есть. Испортить?»

      – А если не отдавать им зерно? – начала быстро соображать Сона. – Много у вас мешков?

      – До сбора… – отстранённо произнёс лекарь.

      – Это много?

      – Много.

      «Могут они спрятать хоть часть для себя? И где? В лесу? Если вывозить, то останутся следы от колёс, а на себе много не унесёшь. Кто знает, может, армия или отряд пойдёт в ту же сторону. Что тогда?»

      – А если спрятать зерно в деревне, под землёй? – голос приобретал былую уверенность. – Закопайте достаточно на поле, ведь там земля уже вспахана. Хранилища с оставшимся зерном откройте, а сами уходите. Пусть они заберут многое, да не всё.

      – Это же государственное зерно! – отчаянно возмутился хозяин хижины, будто говорил самую простую истину, но глупая чужачка его не понимала. – Мы должны защитить поля!

      – Вам разве есть чем защищаться? Выйдя против армии или оставшись