Идолы. Маргарет Штоль

удачу. – Ро вытаскивает кроличью лапку из кармана.

      Я просто поверить не могу, что он умудрился спасти эту отвратительную вещь, когда случилась авария.

      – Выкинь! – говорю я, качая головой.

      Тима убирает карту:

      – Согласно координатам, в этой штуке туннели не слишком далеко, и нам следует двигаться. Иначе мы просто замерзнем насмерть.

      – Туннели? – не понимаю я.

      Тима пожимает плечами:

      – Я так думаю. А как же еще мы сможем пройти под горами?

      Мы шагаем вдоль речного русла, пробираясь по каньону, пока не доходим до другой дороги, проложенной по высокой насыпи. Я думаю, что это еще одно древнее шоссе. Ро карабкается на насыпь, и мы следуем за ним, не трудясь хотя бы обменяться словечком. Дело не в том, что Ро – наш лидер, он просто не тот, кто следует за другими. То есть он в буквальном смысле никогда не был тем, кто идет позади. Это не для него.

      И потому сейчас он нас возглавляет, нравится нам это или нет.

      Мы карабкаемся за ним молча. Разговор требует энергии, а нам нужно беречь каждую каплю тепла и сил, которые у нас остались. Воздух становится холоднее с каждой минутой. Холоднее и разреженнее. Мои ноги и легкие просто горят от усилий, но я не желаю оказаться первой, кто заговорит.

      – Дол! – окликает меня Ро, внезапно останавливаясь.

      Он приподнимает руку, и я вижу, что ее покрывают белые веснушки.

      Я таращусь на них в темноте, а белые искорки внезапно летят на нас сплошным потоком.

      – Что это такое, светлячки? – Я протягиваю перед собой ладонь.

      – Снежинки, лучше так сказать. – Лукас со смехом смотрит на меня, и я невольно улыбаюсь в ответ. – Это снегопад, Дол.

      – Знаю, – огрызаюсь я, скривив губы.

      Мы все и раньше видели снег, лежащий на земле, на вершинах дальних гор за пустыней, но никогда не наблюдали, как он падает с неба.

      А это, как выяснилось, нечто совершенно другое. Даже Тима улыбается, поднимая лицо к небу, позволяя потоку белой пудры опускаться на ее кожу. И при этом дрожит.

      Лукас смахивает снежинки с ресниц, и наши взгляды встречаются. Я ощущаю вспышку тепла, где-то глубоко внутри, под тем холодом, что окружает меня.

      Наш смех отдается в каньоне, как будто мы самые обычные друзья, играем под самым обычным снегопадом, а самые обычные родители ждут в доме, когда мы вернемся к самому обычному ужину.

      Как будто…

      Но когда мы снова возвращаемся на дорогу, наше дыхание превращается в белые клубы. Оно как бы говорит нам: вы всего лишь люди.

      Живые люди.

      – Посмотрите-ка туда! – кричит Лукас с другой стороны широкой дороги.

      Когда я подхожу к нему, то понимаю, что отсюда видна далекая долина, раскинувшаяся внизу в лунном свете, – голые вершины над линией деревьев, густой лес внизу. Извивающаяся серебристая линия реки пробирается вдоль нижней части.

      – Или вон туда, – говорит Ро, куда-то показывая.

      Он мрачен,