Темные времена. Книга 3. Екатерина Боровикова

Красивая. Очень молодая. Её даже зовут именно так: «Молодая вдова». И, кажется, я её знаю. Вот только откуда…

      Так. Стоп. А не жена ли это Свида? Пленника хрючкеров, который помог мне сбежать, но сам при этом погиб?

      Далеко же её занесло. Хотя она говорила, что без мужа её в Пределе Хрючкеров ничего не держит, и что они с ребёнком пойдут искать лучшую долю.

      А кем она была там, в Больших Лужах? Праведницей или нечестивицей? Совершенно не помню. Впрочем, какая разница.

      Здравствуй, – вынырнула я из невидимости. – Посылка тебе, от травницы.

      – Тише, бессмертная! – зашептала вдова, убирая спицы куда-то за спину. – В доме старосты гостит инквизитор, если он узнает, что в деревню забрёл нечестивец…

      – Ясно, – я тоже понизила голос. – Спасибо за предупреждение. Куда бочку поставить?

      – Пойдём в дом, – вскочила на ноги Вдова. – Только ты, ну, как бы сказать…

      – Клянусь Равновесием, что не замышляю зла против праведников этого дома, – произнесла я стандартную фразу.

      Женщина удовлетворённо кивнула и повела меня в избу.

      Место для бочки нашлось в сенях. Пар от неё шёл не зелёный, а жёлтый, а в остальном ёмкость не отличалась от посылки кузнеца. Даже запах такой же противный.

      Вдова пригласила меня в жилую комнату. Поскольку задание всё ещё не засчиталось, пришлось зайти.

      Бедность. Так можно охарактеризовать быт вдовы. Нет, даже не так. Более точное слово – нищета. Очень мало мебели, причём вся она грубо сколоченная, не слишком красивая. Брёвна стен покрыты трещинами и плесенью, пол земляной, печка закопченная, какая-то кособокая. Из щели под маленьким оконцем нещадно дует.

      Рядом с печкой люлька, в которой мирно посапывает младенец, завёрнутый в чистые, но совершенно ветхие пелёнки.

      Странно. Когда я видела эту семью в первый раз, ребёнок был таким же, хотя в этом возрасте дети должны расти не по дням, а по часам.

      Интересно, как такое может быть?

      Не знаю, что такого опасного для богов в размышлениях о взрослении детей, но я вдруг резко «поплыла». Вдова потеряла чёткость, комната замерцала, а мебель стала безликой, бесцветной и словно нарисованной. Меня затошнило, в черепушке послышались еле различимые голоса. Ещё немного, и я потеряю сознание. Плавали, знаем.

      Ну уж нет. Я заставила себя не думать о малыше и завертела головой, разыскивая алтарь. Надо же как-то переключиться? Да и интересно немного, кому конкретно поклоняется Молодая Вдова.

      О, нашла. В дальнем углу небольшой столик, накрытый кружевной скатертью, на ней венок из колючих веток, оплывшая свеча и ломтик чёрного хлеба. Значит, она возносит молитвы Богу Бедности и Аскезы, так что вся её нищета – напускная. В том смысле, что она не вынуждено в плохой избе живёт, а вполне сознательно.

      Ох уж эти праведники!

      Помогло. В голове прояснилось, а окружающий мир обрёл нормальные очертания.

      Пока