Нова Свинг. Майкл Джон Гаррисон

она.

      – Дай мне че-нить выпить, – потребовал Вик Серотонин.

      Проделав полпути по залу до барной стойки, он переменил решение и осел за ближайшим столиком. Тут из него будто и дух вышел вон. Несколько теневых операторов отцепились от потолка и стали его изучать; он глядел сквозь них.

      – Вот дерьмо-о-о! – протянул он тихим изумленным голосом. Спустя некоторое время дыхание Вика успокоилось.

      Толстяк при виде Вика позабыл свои печали, подтянул стул и принялся Вику что-то рассказывать, да с таким азартом, что туша Антуана, колыхаясь, облекла собой край столика. Говорил он негромко и настойчиво, и слышны были странные слова вроде «entradista»,[2] «тяжелый рентген», «Эд Читаец». Вик посмотрел сквозь него и произнес:

      – Заткнись – или я тебя пристрелю где сидишь.

      Толстяк уныло оглянулся. Он говаривал, что в этом баре ему ничего не нужно, кроме шанса, и Вик такой шанс предоставить обязан. Он пытался сдержать слезы.

      – Прости, – сказал Вик, думая о чем-то другом, а когда Лив Хюла принесла ему напиток со словами: «„Блэк Харт“, Вик, как тебе и нравится», он едва узнал севшую с ним за столик хозяйку.

      – Дерьмо-о-о! – повторял он.

      – Вик, а где та фифа?

      – Не знаю, – ответил он.

      – Только не говори, что ты ее там бросил.

      – Она сломалась и кинулась бежать. Она где-то в ореоле. Антуан, а ну марш к двери и глянь, есть ли кто на улице.

      – Мне нужен один-единственный шанс, – ответил толстяк, – как-нибудь приспособиться…

      – Антуан, да етить твою мать!

      – Никто этого не понимает, – продолжил Антуан.

      Серотонин открыл рот, желая что-то ответить, но потом, казалось, напрочь позабыл про Антуана.

      – Я никогда не видел, чтобы так паниковали, – сказал он. Покачал головой. – Ваще непохоже было, что мы там, унутрях. Утречко скверное, но не настолько же скверное, блин! – Он допил ром и отставил бокал. Лив Хюла не взяла его, но перехватила запястье Вика.

      – И насколько же скверное? – спросила она. Она не собиралась оставлять его в покое, пока он ей не скажет.

      – Там движняк, – признался он. – Я и похуже видал, но обычно – дальше.

      – Вик, где она?

      Он рассмеялся. Он слишком часто упражнялся в таком смехе.

      – Я же тебе говорю, – устало отвечал он, – где-то в ореоле. Мы дальше не пошли. Она пустилась бежать между домами, я только и видел шелковую юбку да эту придурочную шубку, а потом ничего больше. Она еще выкликала там кого-то, когда я на это дело забил и свалил. Лив, принеси мне еще выпить, п’шта я ни хрена не соображаю.

      – Ты за ней не пошел, Вик, – проговорила Лив Хюла.

      Он уставился на нее.

      – Ты остался там, где было безопасно, позвал ее для приличия пару раз, а потом пошел домой.

      – Вик бы никогда так не поступил! – запальчиво воскликнул толстяк. – Никто не вправе говорить, что Вик бы так поступил! Эй, Вик! Ну скажи ей, что ты бы никогда так не поступил!

      Он вскочил со стула.

      – Я

2

Entrada – вход (португ.).