Нова Свинг. Майкл Джон Гаррисон

с Эмиля Бонавентуры и заканчивая Виком. Вынув изо рта трубку, он улыбнулся.

      – Привет, Вик! – воскликнул он. – Это ты?

      Вик остановился. «Кадиллак» тоже.

      – Ты же знаешь, что это я, – сказал Вик.

      – Вик, лезь сюда, поехали.

      – Не хочу.

      – Зря. Это отличная машина.

      Вик ожидал, что Эшманн появится в сопровождении отряда полицейских, и попытался взглянуть одновременно во все стороны, вверх-вниз по улице, в сторону бара и внутрь. На улице было пусто. Снова пошел дождь, тротуар заблестел, как лакированный. За рулем машины Эшманна сидела женщина; они с Виком обменялись кривыми усмешками. Лицо ее озаряла сложная смесь света приборной панели, неоновой рекламы и вывески «Мира сегодняшнего», но ясно было, что женщина основательно перекроена, а волосы у нее светлые, очень коротко остриженные. Заглушив мотор, женщина вылезла из автомобиля и быстро оказалась рядом с Виком. Как и можно было ожидать, она была куда выше Эшманна и крепкого сложения. По тыльной стороне предплечья у нее бежали потоки данных, похожих на азиатские иероглифы.

      – Мы тебя попросили сесть в машину, – сказала она.

      Вик едва заметно шевельнул плечом. Было похоже, что на большее он не согласен. Двое настороженно изучали друг друга, пока не откинулась пассажирская дверца «кадиллака» и не вылез Лэнс Эшманн, тяжело дыша и суетливо поправляя дождевик.

      – Погоди! – скомандовал он ассистентке. – Я боюсь того, что ты можешь с ним сделать.

      Он взял ее за руку.

      – Успокойся, – сказал он ей. И Вику: – Можем тут поговорить.

      – Думаю, что это вполне возможно, – ответил Вик Серотонин.

      – В этом баре, если хочешь, – предложил детектив, – или прямо тут, на тротуаре. Можем поговорить.

      – Сядь в машину, – умоляюще попросил он ассистентку. – Успокойся. Ну правда, все ведь в порядке. Ты можешь себе это позволить, Вик нам проблем не создаст. Вик, ну скажи ей, что ты не создашь нам проблем!

      Вик улыбнулся.

      – Ты со мной в безопасности, – сказал он ассистентке.

      – Вик, ты ей – плюнуть и растереть. Веди себя смирно! Ты бы видел, какие у нее рефлексы после перекройки.

      – Ага, я впечатлен.

      Женщина дернула уголком рта и отступила за водительскую дверцу.

      – Вы, молодежь, как бойцовые псы, чесслово, – посетовал ей вслед Эшманн. – И как вы вообще до тридцати доживаете? – Он положил руку Вику на плечи. – Я знаю, Вик, я старею. Мне этой ночью снилась мандала. Простая, очень простая. Всего четыре-пять концентрических кругов, но взгляда не отвести. Они были серебристые.

      – Очень интересно, – отозвался Вик.

      У Эшманна сделался обиженный вид.

      – Вик, ну ты бы меня послушал. Мандала – это знак, что человек меняется к лучшему. Принимает верное решение перейти из одной комнаты своего бытия в другую.

      – Что, правда?

      – Правда. Я доволен собственным продвижением. Может, я выйду на пенсию счастливым.

      Серотонин