Меченый. Питер Бретт

себя. В поселке меньше четырех сотен человек, и смерть каждого станет для нее ударом.

      В свои без малого тринадцать лет Лиша была на редкость хорошенькой, с длинными волнистыми черными волосами и пронзительными светло-голубыми глазами. Она еще не расцвела и потому не могла выйти замуж, но была сговорена с Гаредом Лесорубом, самым красивым парнем в поселке. Высокий и мускулистый Гаред был на два года ее старше. Другие девочки пищали от восторга, когда он шел мимо, но Гаред принадлежал Лише, и все это знали. Он подарит ей здоровых детишек.

      Если переживет эту ночь.

      Дверь в ее комнату открылась. Мать не считала нужным сперва постучать.

      Лицом и телом Элона мало отличалась от дочери. В тридцать лет она еще не утратила красоты. Грива черных волос, гордо расправленные плечи, пышная, женственная фигура служили предметом общей зависти. Соблазнительные округлости – единственное, что Лиша надеялась унаследовать от матери. Ее собственная грудь едва налилась и еще не скоро сравняется с материнской.

      – Хватит выть, глупая девка! – Элона бросила Лише тряпку, чтобы вытерла глаза. – Что толку рыдать в одиночестве? Можно поплакать перед мужчиной, чтобы добиться своего, но мокрая подушка не оживит мертвых.

      Она захлопнула дверь, и Лиша снова осталась одна в страшном оранжевом зареве, мерцавшем за планками ставней.

      «Неужели она совсем бесчувственная?» – поразилась Лиша.

      Мать права, слезы не вернут мертвых к жизни, но напрасно она думает, что плакать бесполезно. Слезы всегда помогали Лише справиться с бедами. Другие девочки считали жизнь Лиши идеальной, но только потому, что понятия не имели, как обращалась Элона со своим единственным ребенком, когда никто не видел. Не секрет, что Элона мечтала о сыновьях и вымещала разочарование на Лише и ее отце.

      И все же Лиша яростно вытерла глаза. Скорей бы расцвести и уйти к Гареду! Односельчане построят им дом в подарок на свадьбу. Гаред перенесет ее через метки и сделает женщиной под одобрительные возгласы зевак. У нее родятся собственные дети, и она никогда не станет обращаться с ними так, как Элона – с ней.

* * *

      Лиша уже оделась, когда мать заколотила в дверь. Девочка всю ночь не смыкала глаз.

      – Ты должна выйти из дома, едва прозвонит рассветный колокол, – велела Элона. – И не смей ныть, будто устала! Нашу семью должны видеть в первых рядах.

      Лиша хорошо знала мать и понимала, что «видеть» – ключевое слово. Элоне было наплевать на всех, кроме себя.

      Отец Лиши, Эрни, ждал у двери под суровым взглядом Элоны. Он был невысок, и назвать его жилистым означало наделить несуществующей силой. Воля у него была не крепче тела. Этот робкий мужчина никогда не повышал голос. Эрни был старше Элоны на дюжину лет; его тонкие каштановые волосы поредели на макушке, на носу сидели очки в тонкой оправе. Много лет назад он купил эту диковину у вестника.

      Короче говоря, Элона мечтала совсем о другом муже, но Свободные города остро нуждались в добротной бумаге, которую делал Эрни, и его деньги жене очень даже нравились.

      В отличие от матери, Лиша искренне