Скверная. Катерина Полянская

гаду все. Болела рука. И внутри уже несколько дней было тесно от распирающей магии. Силы, с которой ничего не могла сделать я сама. И еще давило любопытство… У него проблемы с даром? И какое отношение лично к нему имеют фейхи?

      Здравый смысл, однако же, подсказывал попытаться наладить отношения. Это мне же в первую очередь надо. Вообще-то, во вторую, но получается, что в первую.

      – Мне не трудно заниматься документами, – сказала примирительно. – Только почерк у тебя иногда ужасно неразборчивый.

      Холд сам управлял экипажем – магией и вручную, с помощью непонятных мне рычагов. Зрелище вроде бы довольно простое, но завораживало. И еще становилось понятно, что с собственным экипажем я не справлюсь, просто не умею. Видимо, так и стоять ему в ангаре.

      Глянув на меня искоса, маг как-то странно усмехнулся.

      Видимо, попытка провалилась.

      Я откинулась на потрясающе мягкое кожаное сиденье и только что не застонала в голос. Почему, стоит ему оказаться рядом, место с узором начинает так сильно болеть?

      – Внешность у тебя, прямо скажем, специфическая, но неужели это был единственный способ подцепить кого-нибудь? – Холд отнял одну руку от рычага и повел ею в пространстве, как бы обрисовывая нашу ситуацию. – Я слышал, ты из хорошей семьи. Неужели не было нормальных предложений, чтобы не приходилось делать из себя магического донора для человека, которого ты даже не знаешь?

      Что-о?!

      Ярость, обида и боль искрами вспыхнули перед глазами.

      Так вот что этот черствый тип, лишенный малейших зачатков эмпатии, обо мне думает…

      И брезгливо держится в стороне.

      Гад.

      Но чему я удивляюсь, меня только такие и окружают…

      – Я не виновата, что у меня такой дар! – вспылила я.

      – Могла бы им не пользоваться, – не проникся этот бесчувственный и резко вывернул рычаг, отчего я при повороте завалилась на стенку экипажа. Выпрямилась, одернула подол. Хух. – Или усилить кого-то близкого.

      – А ничего, что церемония раскрытия проводится на виду у десятков людей и под контролем наблюдателя из столицы? – зашипела разбуженной гиеной. – Он же меня в академию и передал. Согласия там, знаешь ли, не спрашивали. Да этот дар мне всю жизнь разрушил!

      Сижу. Дышу.

      Злые искры перед глазами что-то не торопятся гаснуть.

      – Меньше всего мне хотелось бы потратить свой дар на такого самовлюбленного и спесивого болвана, как ты. – Остановиться тоже никак не получалось.

      Не заслуживает он моей магии! Вообще ничьей не заслуживает. Но ему ее преподнесли на блюдечке, а он еще и носом крутит. И за это я его почти ненавижу.

      Холд еще раз покосился на меня, и его голос зазвучал немного иначе:

      – В Регьярде это происходит немного по-другому. От нас не увозят одаренных и не выискивают их специально. – Он на мгновение плотно сжал губы, а потом все-таки выдавил: – Прости.

      – В Регьярде все по-другому, – прошептала я, борясь с кипящими в глазах слезами.

      Это проще было делать, отвернувшись к окну.

      Рука