Дом Цепей. Стивен Эриксон

решил, что их товарищ ударился о камень. Однако трещины в голове были… процарапаны. Ну да, процарапаны ее ногтями. Желтоватая жидкость продолжала вытекать наружу. Глаза Делюма оставались широко раскрытыми, но взгляд был абсолютно пустым, не отражающим ни единой мысли.

      – Взгляни на эту жидкость, что сочится из его ран, воитель, – сказал подошедший к ним Байрот. – Она совсем чистая. Это особая жидкость, ее называют мыслекровью. Делюм вряд ли полностью оправится.

      – Знаю, – прошептал Карса. – Потерявший мыслекровь уже никогда не будет прежним.

      – Это я виноват.

      – Нет. Делюм допустил ошибку. Мы же с тобой остались живы. Демонесса пощадила меня. Делюм должен был бы последовать твоему примеру и не хвататься за меч.

      – Карса Орлонг, она что-то шептала, склонившись над тобой. Что она тебе сказала?

      – Я почти ничего не понял. Похоже, мир, который она несет, – это смерть.

      – В наших сказаниях говорилось совсем иное. Наверное, со временем сказители извратили истинный смысл.

      – В легендах подобное случается сплошь и рядом, Байрот Гилд… Нужно поскорее перевязать голову Делюма. Мыслекровь начнет скапливаться на повязке, и раны затянутся. Будем надеяться, что он потерял ее не слишком много и еще сумеет выкарабкаться.

      В лагере воины нашли дрожащих, сбившихся в кучу собак. На каменистой земле виднелись следы босых ног Успокоительницы. Она отправилась на юг.

      Над горным хребтом дул пронизывающий ветер. Карса Орлонг сидел, привалившись спиной к скале. Он глядел на Делюма Торда. Раненый воин стоял на четвереньках, окруженный собаками. Делюм гладил морды псов, чесал их за ушами и издавал какие-то нечленораздельные воркующие звуки. Половина его лица превратилась в застывшую маску, тогда как с другой половины не сходила довольная улыбка.

      Суровые псы-охотники не привыкли к подобным нежностям. Они с трудом выдерживали эти поглаживания, глухо рычали и предостерегающе щелкали зубами. Но Делюм как будто не замечал их недовольства. Грызло, лежащий у ног Карсы, лениво наблюдал за происходящим и не вмешивался.

      Шли уже вторые сутки с того момента, когда Утешительница нанесла Делюму роковой удар. К концу первого дня Карса и Байрот поняли, что прежним их товарищу уже не бывать. Оба ждали, что будет дальше, скрывая свое отчаяние. Сегодня утром в глазах раненого появилось осмысленное выражение. Однако своих соратников Делюм как будто не замечал. Он видел только собак.

      Байрот Гилд отправился на охоту. Карса догадывался, что была и другая причина, заставлявшая его искать уединения. Терзающее чувство вины. Это ведь именно Байрот настаивал на освобождении демонессы. Не поддайся Карса с Делюмом на его уговоры, сейчас все трое спускались бы по перевалу Костей. Но, как говорится, сделанного не воротишь. Так какой смысл терзать себя понапрасну? К тому же Делюм и сам был виноват. Мог бы сообразить, с кем решил сражаться: ясно ведь, что перед ним не суниды или низинники. Ноющие ребра убедительно доказывали Карсе, сколь искусна в воинском