Убежище. Жером Лубри

Затем рассказала о том, как они любили проводить здесь вечера после рабочего дня в лагере, как смеялись, пили шнапс и бросали рюмки в стену в качестве последнего проклятия в адрес фашистов.

      – Это была ее любимая песня, – пояснила Франсуаза, качнув головой в сторону музыкального автомата.

      – Правда?

      – Да. У нее дома был граммофон, и каждое утро, когда я заходила за ней, чтобы вместе пойти на работу, я еще с улицы слышала голос Люсьен Буайе.

      – У нее был здесь поклонник? – спросила Сандрина.

      – Нет, насколько я знаю. Твой дед был единственным мужчиной, о котором она мне рассказывала.

      – А у вас?

      – Мне нравился Виктор… Можешь себе представить, он даже ни разу не соизволил меня поцеловать! Поэтому я переключилась на Симона! – призналась она, пожав плечами.

      – На Симона? Снабженца? – удивилась Сандрина, вспоминая встречу со старым морским волком.

      – В то время он был местным мастером. Руки у него были золотые, – подчеркнула она, подмигнув.

      – Вы знали, что у нее была дочь?

      – Конечно, это не было секретом.

      – Она рассказывала вам обо мне? – отважилась спросить молодая женщина.

      – Как могло быть иначе, деточка? Она догадывалась, что ты красивая и умная. Ей очень хотелось с тобой познакомиться… Но порой жизнь бывает сложной, а мы не всегда принимаем правильные решения.

      – Она могла бы мне написать, – возразила Сандрина.

      – Я знаю, что с этим сложно смириться… Но Сюзанна любила тебя, не сомневайся. Она просто не могла уехать с острова… ни связаться с тобой.

      – Господи, но почему?

      – Потому что боялась, – прошептала Франсуаза, словно упоминала о чем-то запретном.

      – Боялась?

      – Да. Ты никогда не сможешь испытать такого страха, – подтвердила она неожиданно серьезным тоном. – И этот страх, как она мне потом призналась, впервые появился, когда мы проверяли комнаты детей. Ты знаешь, твоя бабушка не была болтливой, наверное, из-за войны. Она никогда ничего не говорила просто так, именно поэтому я сразу прониклась к ней доверием.

      – Но чего она боялась?

      – Лесного царя.

      Услышав эти слова, Сандрина начала сомневаться в психическом здоровье Франсуазы. Она обратила внимание, что пожилая женщина то и дело бросала по сторонам настороженные взгляды, словно опасалась, что ее услышат, хотя кроме них двоих в зале ресторана никого не было. К тому же на ее лице словно застыло выражение вечного восхищения – приподнятые брови, широкая улыбка, высокие скулы напоминали обличье клоуна.

      – Мы все здесь словно закованы в цепи, – продолжила Франсуаза. – Каждый из нас боится, даже если никто не решается в этом признаться. Потому что на этом острове живет существо, которое можно увидеть только в кошмарах. Но оно абсолютно реальное. Оно наблюдает за нами днем и ночью. Оно не дает нам уехать.

      «М-да, разговор заходит в тупик», – подумала Сандрина, делая вид, что внимательно слушает собеседницу.

      – Я не совсем понимаю, – произнесла она, чувствуя себя