О праве войны и мира. Гуго Гроций

принять то и другое или же отвергнуть все заодно», – как говорится в комедии[153].

      2. И подобно тому как существуют различные образы жизни, причем один предпочтительнее другого, и каждый волен выбирать любой из множества различных родов, так и народ может избрать любой образ правления; ибо тот или иной правопорядок следует оценивать не с точки зрения преимуществ его формы, о чем суждения людей весьма расходятся, но с точки зрения осуществления в нем воли людей[154].

      3. Причин же, почему народ может предпочесть отказаться целиком от верховной власти и передать ее другому, может быть великое множество, в частности если доведенный до крайней опасности народ не имеет возможности найти иной способ защититься или же если угнетаемый нуждой не в состоянии иначе добыть достаточные средства существования. Ибо, если некогда жители Кампаньи, вынужденные к тому необходимостью, предпочли подчиниться римскому народу на следующих условиях[155]: «Мы передаем во власть римского народа себя, народ кампанский, город Капую, поля, святилища богов и все божественные и человеческие предметы»; и еще некоторые народы пожелали отдать себя во власть римлян[156]; и даже не были ими приняты, о чем сообщает Аппиан; то что же препятствует любому народу таким же точно способом отдать себя во власть одному могущественному человеку? У Вергилия читаем:

      И, приняв законы позорного мира,

      Не усладится он.

      Но может также случиться, что, например, отец семейства, владеющий обширными поместьями, не пожелает допустить в свои владения никого, кто подчиняется чужим законам; или же если кто-нибудь, имеющий великое множество рабов, отпустит их на свободу, подчинив их, однако же, законам своей власти и обязав уплачивать оброк, чему нет недостатка в примерах. О рабах германцев у Тацита имеется следующее оказание: «Каждый правит своим жилищем, ведает своими домашними божествами; будучи хозяином у себя, он указывает поселенцу на своих землях порядок сдачи зерна и поставки скота и одежды; и раб повинуется ему на таких основаниях».

      4. К этому нужно добавить, что подобно тому как, по словам Аристотеля, некоторые люди от природы рабы, то есть наиболее приспособлены к рабскому состоянию, так точно и некоторые народы по свойственному им образу мыслей предпочитают лучше подчиняться, нежели господствовать, что, как видно, сознавали сами каппадокийцы, которые подчинение власти царя предпочли предложенной им римлянами свободе и объявили, что они не могут жить без царя (Страбон, кн. XII; Юстин, кн. XXXVIII). Так и Филострат в жизнеописании Аполлония считает бессмысленным освобождать фракийцев, мизийцев, готов, которые не способны даже оценить блага свободы (кн. VI).

      5. Многих могли воодушевить примеры народов, довольно счастливо живших в продолжение многих веков под царской властью[157]. По словам Ливия, города под властью Эвмена[158] не склонны были променять свою судьбу на участь

153

Цицерон в трактате «О законах» (кн. III). «При всяком обвинении несправедливо оставлять без внимания достоинства, исчисляя все недостатки и выискивая все заблуждения», и далее добавляет: «Но искомое там благо возможно ли без участия зла?»

154

В то время городская община Аугсбурга ходатайствовала перед императором Карлом V о том, чтобы постановления ее городского совета получали силу не иначе как с утверждения цеховых старшин. Нюрнберг, напротив, стремился к прямо противоположному.

155

Подобно фалискам у Ливия (кн. V) и самнитянам (кн. VIII). Так граждане Эпидамна, покинутые коркирянами, передались коринфянам, чтобы те защитили их от таулантийцев и соединившихся с ними изгнанников (Фукидид, кн. I).

156

И венецианцы (Бембо, кн. VI).

157

Сенека («О благодеяниях», кн. II, гл. XX) так говорит о Бруте: «Хотя, по-моему, этот человек и был велик в остальном, тем не менее, как кажется, он в этом глубоко погрешил и не вел себя по уставам стоической школы. Или он боялся имени царя, тогда как наилучшая форма правления – под властью справедливого царя, или он надеялся на свободу в будущем там, где сначала столь велика была цена власти и подчинения, или, наконец, он надеялся вернуть государство в первоначальное состояние, несмотря на исчезновение прежних нравов, и восстановить равенство между гражданами и устойчивость законов там, где он наблюдал множество людей, сражавшихся не для того, чтобы избегнуть рабства, но для избрания себе главы». См. также Визаррий, «История генуэзцев» (кн. XIV, с. 329).

158

Исократ сообщает о том, как многие переселились из свободных греческих республик в Саламин на Кипре, где царствовал Эвагор.