Пламя в тумане. Рене Ахдие

была здесь. С ним. Хотя ему не удалось сделать ее своей императрицей, она осталась рядом с ним как его императорская супруга[29]. Была рядом с ним и ни о чем не спрашивала.

      – Ты хорошо меня знаешь, Канако, – сказал он, не глядя в ее сторону.

      – Да, – ее смех был похож на музыку мягкого сямисэна[30]. – Так и есть.

      Наконец он повернулся к ней. Время не изменило ее так, как его. У нее была стройная фигура, а кожа гладкая, как слоновая кость. Она все еще была красива. Он всегда считал ее красивой. С того момента, как увидел, как она создает животных из материи теней, он понял, что она самая прекрасная женщина, которую когда-либо видел.

      Тогда они еще были молоды. Ненамного старше его детей. И он до сих пор любил ее. А она до сих пор любила его, даже когда отец заставил его жениться на другой молодой женщине. Из богатой семьи, владеющей миллионом коку[31].

      Император не дотронулся до Канако, хотя и желал этого. Даже сейчас было невозможно определить, кто мог наблюдать за ними. Какие слуги докладывали какому хозяину.

      Или какой любовнице.

      Никто не имеет права видеть императора в минуту слабости, какой бы незначительной она ни была.

      Цветы рядом стоящего дерева сакуры клонились в их сторону. Канако смахнула своими тонкими пальцами ливень лепестков, ловя несколько в хватку магии. В вихрь колдовства. Почти рассеянно она заставила лепестки закружиться в медленные водовороты. В формы. Сначала дракон. Потом лев. Затем змея.

      Завороженный император смотрел, как змея пожирает льва. Канако улыбнулась, ее губы изогнулись мягким полумесяцем.

      – Моя маленькая ласточка принесла вам свою весть? – тихо спросила она, позволяя змее крутиться между пальцами.

      Император кивнул. Ждал, чтобы услышать больше из того, что он жаждал.

      – Дочь Хаттори Кано не могут найти, – продолжила она. – Она должна была прибыть сюда две ночи назад. Поговаривают, что ее конвой попал в засаду около леса Дзюкай. – Пауза. – Засаду Черного клана.

      Он продолжал ждать.

      Канако позволила лепесткам улететь:

      – Пока неясно, жива ли девочка.

      Хотя его челюсть дернулась, император осторожно кивнул. Затем он продолжил путь к своему замку.

      – Ты сказала нашему сыну? – спросил он на выдохе.

      – Еще нет. – Канако искоса взглянула на него, ее серо-голубое шелковое кимоно развевалось волнами у ее ног. – Пока мы не решим, что следует сказать. Что следует сделать.

      Они обогнули поворот дорожки из белого гравия. Перед ними утопал в цветах павильон императрицы. Император мог услышать хихикающие женские голоса и неизменную снисходительность, пронесшуюся по рядам бесчисленных компаньонок его жены.

      «Император гуляет по саду со своей шлюхой-ведьмой».

      «Снова».

      Он сдержал презрительную усмешку. Не показал вообще никакой реакции. Эти глупые женщины не знали ничего иного. Они были причиной того, что его правление было запятнано пятном слабости. Излишества. Все эти слащавые молодые знатные дамы

29

Императорская супруга – титул женщины, занимавшей второе место (после законной супруги императора) в императорском гареме.

30

Сямисэн – струнный инструмент.

31

Коку – единица измерения, в феодальные времена обычно была единицей измерения земли.