Вечность длиною в день. Ирина Невская

Олежке.

      – Что здесь происходит? – раздался визгливый голос Тамары Яковлевны, завуча школы, по прозвищу Дуремарша.

      – Ничего, Тамара Яковлевна, ничего, танцуем.

      Ребята поспешили образовать стену, прикрывая Сергея, у которого из разбитой губы текла кровь. Сашка уже успелулизнуть, позорно покинув поле боя. «Зубы пересчитывать пошёл», – подумал довольный Олежка. Он был ужасно рад, что его друг накостылял Гавриле, которого уважительно побаивались все пацаны, даже сам Олежка, хотя виду, конечно, не подавал.

      «Это из-за меня! Ура! Он подрался из-за меня!» – ликовала Вероника. От радости, распиравшей её, хотелось кричать во весь голос, но она, справившись с собой, состроила страдальческую мину и подскочила к Сергею.

      – Серёжа, Сережёнька, мой хороший.

      – Отстань, – сказал Амбал, легонько отодвигая Веронику от друга, – иди вон с девками потанцуй.

      Увидев кровь, Вероника не на шутку перепугалась:

      – Тебе больно? Да?

      – Нет, приятно, – ответил всё ещё разозлённый Сергей.

      – Да уйди ты! – раздражённо повторил Олежка.

      Вероника хмыкнула и отошла в сторону:

      – Ну, и пусть!

      Об одном она не догадывалась: окажись на её месте какая-нибудь другая девчонка, Сергей поступил бы точно так же. Его родители с детства прививали ему мужской кодекс чести…

      – Драться надо только за правду, женщин и слабых не обижать, – учил сына отец.

      – Да, да, – поддакивала мужу мама, прикладывая мешочки со льдом к ушибам и синякам, которые Серёжа приобретал в честных боях…

      С той самой дискотеки они с Вероникой и стали встречаться. Она постепенно вошла в его жизнь, и он просто привык к ней, как привыкают к кому-нибудь или к чему-нибудь…

      Сергей вышел на улицу, привычно оглянувшись на свой банк, красивое, современное трёхэтажное здание, и пошёл к ожидавшей его машине.

      – Подайте бедному воину на пропитание, – раздался вдруг скрипучий голос откуда-то снизу.

      Сергей обернулся и увидел сидящего в своей старой инвалидной коляске безногого калеку, бомжа, одетого в потрёпанную, видавшую виды «хэбушку» и в тёплую, нахлобученную на глаза шапку-ушанку, которую он не снимал ни зимой, ни летом.

      – А-а, – сказал Сергей, – Сашка, это ты.

      – Я, – ответил тот и протянул Сергею свою грязную ручищу.

      Вот уже несколько лет подряд каждый день этот бомж встречал и провожал Сергея у двери фешенебельного банка и просил милостыню.

      Как только он появился тут в первый раз, ребята из охраны попытались разобраться с ним и отогнать, но Сергей не позволил. Взглянул на инвалида – и сжалось сердце. Воспоминания роем пронеслись в голове: Марина, мёртвая, лежащая на чужой земле с устремлёнными в небо зелёными глазами, окровавленный Лёшка без ноги…

      Таким образом, бомж получил негласное разрешение на аренду территории. Но он не злоупотреблял «гостеприимством» и появлялся