Портрет Лукреции. Мэгги О'Фаррелл

щекочет колючая борода, к шее прижимаются влажные губы.

      – Чем занята, пчелка моя? – шепчет супруг на ушко Элеоноре.

      – Думаю над этим участком, – отвечает она, не опуская карты. – У моря, видишь?

      – М-м-м, – бормочет он, приобнимает ее за талию и прижимает к углу стола, уткнувшись носом в ее прическу.

      – Его бы осушить, и можно как-нибудь использовать: либо возделывать землю, либо начать там строительство, и… – Муж приподнимает ее юбки, и она умолкает. Его рука скользит по колену, бедру, а потом выше, гораздо выше. – Козимо, – шепотом журит Элеонора, но напрасно: придворные дамы уже покидают комнату, шурша юбками, а за ними следуют советники герцога, нетерпеливо толкаясь у выхода.

      Наконец, дверь закрывается.

      – Там плохой воздух… – продолжает Элеонора, все еще держа карту изящными фарфоровыми пальцами, словно ничего не происходит, словно муж не возится с ее нижними юбками, – …зловонный и нездоровый. Если соберемся…

      Козимо поворачивает ее лицом к себе и забирает карту.

      – Конечно, дорогая. – Он мягко подталкивает Элеонору обратно к столу. – Как захочешь, так и будет.

      – Ну же, Козимо, только взгляни!

      – Позже. – Он бросает карту на стол и усаживает на нее жену, приподняв ворох юбок. – Позже.

      Она только вздыхает, прикрыв кошачьи глаза: мужа не удалось отвлечь. И все же она берет его за руку.

      – Обещаешь? – настаивает Элеонора. – Обещай! Ты позволишь мне распоряжаться этой землей?

      Козимо шутливо борется с ней, пытаясь вытащить ладонь, – разумеется, это только игра. Одна его рука шириной с две ее! Он мог бы вмиг сорвать с Элеоноры платье, даже не спрашивая, будь он совершенно другим мужчиной.

      – Обещаю, – говорит он, и она отпускает его руку.

      «Я никогда не отказывала ему в этом, – думает Элеонора, когда муж приступает к делу, – и не откажу». В браке ей предоставлено куда больше свободы, чем иным женщинам. Неограниченный доступ к ее телу – малая плата за власть и многочисленные послабления.

      У Элеоноры уже четверо детей, и она хочет еще – столько, сколько заронит в нее муж. Для благополучия провинции необходима большая герцогская семья. До женитьбы Козимо на Элеоноре династия почти прервалась и канула в Лету, а теперь? Власть Козимо и влияние Флоренции незыблемы. Благодаря Элеоноре в детской уже спали двое мальчиков-наследников, будущих последователей отца, и две девочки, которых выдадут замуж за представителей других знатных семей.

      Она цепляется за эту мысль: ей снова хочется зачать и к тому же забыть о некрещеном младенце, которого потеряла в прошлом году. Элеонора никогда не упоминает случившееся, даже духовник не знает о вечном призраке ее кошмаров – жемчужно-сером личике, скрюченных пальчиках. Она мечтает его вернуть, тоска не утихает, и единственное лекарство от этой загадочной меланхолии – поскорее родить другого ребенка. Она снова забеременеет, и все будет хорошо. У нее крепкое, здоровое тело – не зря тосканцы