Женская история The Beatles. Кристина Фельдман-Баррет

перекрыть рев реактивных двигателей113. Однако подобная трактовка битловского фэндома первой половины 1960‐х годов является слишком однобокой. Согласно рассказу Кей, не все фанатки сбивались в гигантские орущие толпы. Ее история показывает нам, что интенсивное чувство единения с «Битлз» могло переживаться поклонницами не только как нечто публичное, но и как интимное и глубоко личное. Более того, стремление записать всех этих девушек в «маньячки» обесценивает эти столь значимые для них переживания. Девин Маккинни предполагает, что придуманный американцами музыкальный термин «британское вторжение»114, изобрети его женщина, мог бы называться «британским соблазнением». С тем же успехом битломанки (по-английски это звучит куда менее благозвучно – Beatlemaniacs. – Примеч. пер.) могли бы выбрать для себя ярлык с менее «маньяческим» уклоном. Как бы то ни было, многие из попавших в эту категорию с гордостью приняли это имя и построили вокруг него собственную идентичность115.

      Хотя девочек-подростков в те времена воспринимали как важных потребителей, далеко не все из них чувствовали себя центром (или просто всерьез воспринимаемым компонентом) культурного мейнстрима. Подобно тому, как слушавшая «Битлз» Кей ощущала себя на краю света, девичьи интересы часто воспринимались как периферийные по отношению к увлечениям юношей и обычно не попадали на первые полосы газет. Участие девушек в молодежной субкультуре, пусть даже выходящее за рамки доступного и традиционного для них досуга, с середины 1950‐х и до начала 1960‐х годов обычно оставалось в тени. В своем исследовании 1976 года, посвященном девушкам в контексте различных послевоенных субкультур, Анжела МакРобби и Дженни Гарбер используют такие слова, как «маргинальность» и «невидимость» для описания «структурной вторичности» девушек в этой контркультуре116. Феминистка Шуламит Файерстоун отмечает нечто подобное в контркультуре конца 1960-х. По ее мнению, эта сцена не предлагала гендерного эгалитаризма. Девушка «…оставалась „телкой“, невидимой как личность», при этом «…маргинального сообщества, к которому она могла бы прибиться, не существовало»117. Поэтому именно в свете упомянутой выше вторичности битломания как гиперобщественный феномен с преобладающим женским участием превращается в уникальное явление.

      Несмотря на то что СМИ порой отзывались о битломании в пренебрежительном ключе, она разительно отличалась как от традиционной девичьей культуры, так и от субкультуры богемных эмансипе. Хотя битломания, продолжавшаяся с 1963 по 1966 год, была, прежде всего, коммерческим мейнстримом, девушки получили возможность для создания собственного культурного пространства. Если, как утверждает Джон Манси, битломания была «важнейшим вкладом „Битлз“ в молодежную культуру», поскольку это то, «…что они с полной ответственностью могли бы считать своим и только своим»118, группа также полностью ответственна за создание первой

113

Ewens H. Fangirls: Scenes from Modern Music Culture. London, 2019.

114

Британское вторжение – культурный феномен середины 1960‐х, когда рок- и поп-музыка из Великобритании и другие аспекты британской культуры стали необычайно популярны в США и играли важную роль для развивающейся «контркультуры» по обе стороны Атлантического океана. – Примеч. пер.

115

McKinney D. Magic Circles. P. 51.

116

McRobbie A., Garber J. Girls and Subcultures: An Exploration // Resistance through Rituals: Youth Subcultures in Post-War Britain / Eds. S. Hall., T. Jefferson. P. 209, 211.

117

Firestone Sh. The Dialectic of Sex: The Case for Feminist Revolution. London, 1972. P. 35.

118

Muncie J. The Beatles and the Spectacle of Youth // The Beatles, Popular Music and Society: A Thousand Voices / Ed. I. Inglis. P. 44–52. London: Macmillan Press, 2000. P. 42.