По велению Чингисхана. Том 2. Книга третья. Николай Лугинов

бы хоть малейшего внимания. К тому же, выбери он в зятья кого-либо из родственного ему племени, обидятся другие, равные этому племени и по силе, и по степени родства с гур ханом. А в столь шаткое время такого раздрая допускать нельзя. Вот почему и устроил бы всех «принятый» зять со стороны, тем более сирота, не имеющий большой родни и обязательств перед нею. И ни у кого не было бы ревности и зависти к более удачливым сородичам.

      Да и невеста будущая – что необъезженная кобылка: кичлива да норовиста, она знает себе цену, она стольких знатных соискателей отвергла – а на этого парня с первого взгляда глаз положила. От взора гур хана это не укрылось, и он, когда к нему приезжал на поклон и на беседу Кучулук, стал прятать дочь хоть и не за семью замками, но за прочными завесями…

      Ох, в наказание, видно, за его грехи родилась эта строптивица. Натура у нее такая упрямая и жесткая – редкий парень с таким нравом встречается. Устроить бы ей благополучное замужество – авось укротится…

      Вдобавок она недавно увлеклась верой в Будду, верой, которая только-только начала завоевывать умы и души в их краях. Эту напасть привез с собой лама – один из учителей письменности, приехавший из Тибета, чтобы обучать гур ханскую дочь. Кара-китаи же в большинстве своем издревле поклонялись Богу Отцу, некоторые – Богу Сыну. А тут еще этот Будда! Нет, нельзя было гур хану, подражая другим правителям, давать дочери такое образование!

* * *

      С пятого этажа своего дворца-крепости, что построен был по замыслу знаменитого бухарского зодчего, мастера по возведению таких каменных великанов, любил гур хан оглядывать окоем своих земель, простиравшихся вокруг и уходивших в дальние дали.

      Вот и сегодня он провел не один час, вглядываясь в вечернее зарево, залившее алым пламенем чистую чашу неба…

      Как же обидно, что и в судьбе время заката наступает вот так же мощно и нежданно!..

      Всю свою жизнь он сам, один, единовластно нес на собственных плечах все внешние и внутренние дела и заботы державы, Ила. Военное ли время шло, мирное ли – он ничего никому не доверял.

      И лишь теперь, когда ему понадобились понимание и поддержка, он повернулся лицом к своим людям… Но не нашел среди них ни единого, способного вместо него справиться хоть с одной, даже самой мелкой, из его задач. Каждый предпочитает вместо дел давать поспешные никчемные советы. Все сводится к пустой болтовне, сотрясанию воздуха словесами, не имеющими ничего общего с действительностью.

      И нет в том их вины! Сам он повинен во всем. Будь он в свое время дальновидней, возлагай он тогда на приближенных хоть какие-то из своих дел и задач да доверяй им, не вмешиваясь в исполнение, тогда научились бы понемногу и мыслить самостоятельно, и ответственность на себя принимать…

      Но нет ничего горше и обиднее, чем осознавать и видеть все в истинном свете, когда вокруг уже – багровая мгла заката. Когда весь твой Ил и даже воинство твое словно состарились вместе с тобой, утратив былую мощь!

      И даже сверстники твои, уже путающиеся на ходу