Человек в черном. Уилки Коллинз

сказать, что место яичницы после дичи, ее сиятельство вышли из себя – я же оставалась хладнокровной – и тоном, не только раздраженным, но просто сердитым спросили меня: «Кто здесь хозяйка, мисс Нотман? Я приказываю, чтобы яичницу с устрицами подали вместе с сыром». Из уважения к самой себе я не отвечала. Как христианка я могу простить, но как обиженной дворянке, мне нелегко будет забыть.

      Мисс Нотман откинулась на спинку своего кресла с видом мученицы и как будто сожалела, что должна была рассказать о неприятности, постигшей ее. Отец Бенвель, встав, весьма удивил оскорбленную дворянку.

      – Неужели вы уже уходите, отец? – спросила она.

      – Время быстро летит в вашем обществе, любезная мисс Нотман. У меня есть дело… я и так опоздал.

      Экономка грустно улыбнулась.

      – По крайней мере, скажите, что вы не осуждаете моего образа действий в этих тяжелых для меня обстоятельствах.

      Отец Бенвель взял ее руку.

      – Истинный христианин чувствует оскорбления только затем, чтобы прощать их, – заметил он своим отеческим и наставительным тоном. – Вы доказали мне, мисс Нотман, что вы христианка. Я не потерял вечер. Да благословит вас Господь!

      Он пожал ее руку и, озарив светом своей отеческой улыбки, со вздохом простился с ней. Мисс Нотман следила за ним взором, полным восхищения и благоговения.

      Отец Бенвель не лишился своего светлого расположения духа, когда скрылся с глаз экономки. Несмотря на все встречавшиеся препятствия, он сделал одно важное открытие. Несомненно, в прошлой жизни Стеллы случилось компрометирующее ее обстоятельство и, конечно, в нем был замешан мужчина.

      «Я не совсем напрасно пожертвовал вечером», – подумал он, поднимаясь по лестнице из комнаты экономки в залу.

      VII. Влияние Стеллы

      Входя в залу, отец Бенвель услышал, что кто-то стучится в парадную дверь. Слуги, казалось, знали, кто стучится, – швейцар впустил лорда Лоринга.

      Отец Бенвель подошел к нему и поклонился. Его поклон выражал уважение к лорду Лорингу, но вместе с тем уважение и к самому себе.

      – Ваше сиятельство гуляли в парке? – спросил он.

      – Нет, ездил по делу, – отвечал лорд Лоринг, – и мне хочется поговорить с вами об этом деле. Если у вас есть несколько свободных минут, пойдемте в библиотеку…

      – Несколько дней назад, – начал лорд Лоринг, когда дверь затворилась за ними, – я, кажется, говорил вам, что друзья мои рассуждали со мной о довольно важном деле – об открытии моей картинной галереи для публики.

      – Да, я помню, – ответил отец Бенвель. – Ваше сиятельство решились на что-нибудь?

      – Да, я решился, как говорят, «не отставать от времени» и последовать примеру других обладателей картинных галерей. Не думайте, что я когда-нибудь сомневался в своей обязанности по силе возможности распространять образовательное влияние искусства. Единственной причиной моего колебания была боязнь, что может что-нибудь случиться с картинами. И теперь я хочу провести опыт, только при известных