Повседневная жизнь советских писателей от оттепели до перестройки. Александр Васькин

людей. Забыв все чудеса селекции, они совершали обратный путь – к шиповнику. Стебли все больше грубели, покрывались острыми частыми шипами. И чем грознее становились шипы, тем больше становились бутоны. Из них вылуплялись растрепанные неуклюжие цветы, белые и темно-красные, раскрытые до самой серединки».

      Да простит меня читатель за это небольшое лирическое отступление. Но оно дорогого стоит: как не писать среди этой красоты книги? Я еще не рассказал про сбор писателями грибов в парке Дома творчества – маслят, опят и сыроежек. Приведенная цитата – из вышедших в Риге в 2012 году мемуаров Виктории Тубельской, дочери часто гостившего в Дубулты драматурга Леонида Тубельского. Он более известен как один из братьев Тур – драматургов, на самом деле никакими братьями не являвшихся. Второго «брата» звали Петр Рыжей. Творили они под общим творческим псевдонимом, почти как Козьма Прутков.

      Когда-то очень давно, прогуливаясь по Новодевичьему кладбищу, я заметил странное надгробие, на котором было огромными буквами выбито: «Писатели братья Тур». Вот тогда я и заинтересовался их биографиями: обычно принято хоронить в одной могиле родных, а тут – совсем чужие люди (тот же случай произошел с «чапаевцами» – кинорежиссерами братьями Васильевыми, простыми однофамильцами). Пьесы братьев Тур нередко носили шпионско-криминальный характер, например, «Очная ставка», экранизированная в 1939 году под названием «Ошибка инженера Кочина» с Михаилом Жаровым в главной роли следователя. В 1930—1950-е годы ставились они по всей стране, принося неплохие моральные и материальные дивиденды авторам. Жили «братья» на улице Горького в комфортабельных сталинских домах. А самое известное их произведение – сценарий фильма «Встреча на Эльбе», написанный совместно с бывшим следователем Генеральной прокуратуры СССР Львом Шейниным, их частым соавтором.

      На берегах литературы

      Пасутся мирно братья Туры,

      И с ними, заводя амуры,

      Лев Шейнин из прокуратуры.

      В 1940-е годы в Москве эту эпиграмму не повторял разве что ленивый²². Как точно употреблена рифма: литература – прокуратура. И главное, что по смыслу очень верная.

      У Леонида Тубельского была жена – Дзидра Эдуардовна, пережившая своего мужа (скончавшегося в 1961 году) на очень много лет. Человек она по-своему любопытный, ибо стала одной из первых, кто приехал в только что открывшийся Дом творчества вскоре после войны. Читатель спросит: это кто же «открыл» бы Латвию для писателей в 1948 году, ведь там еще полно было «лесных братьев». В Юрмалу пускали, но с разрешения компетентных органов. Получив спецразрешение в приемной МГБ СССР на Кузнецком Мосту, семья драматурга засобиралась в Дубулты. Дзидра Тубельская все удивлялась: ее, латышку и дочь врага народа, отпустили на родину. Вероятно, сыграла свою роль известность ее мужа^[7]. Да и соавторство с Шейниным даром не дается.

      Поселили их в так называемом Белом доме, на втором этаже:

      «Встретила нас сестра-хозяйка и заговорила с нами на ломаном