Рекламная пауза (сборник). Артем Бочаров

Алексея гипнотически подействовала на страдающего. Он полностью доверился Крицину.

      Начали!

      Я стоял у двери, чтобы никто не помешал процессу.

      Парни склонили головы, аккуратно приспосабливая там всё как надо. На фоне доносящейся из зала «Барыни» и всеобщего веселья, здесь было подчёркнуто серьёзно и ответственно:

      – Вот так…

      – Ага!

      – Чтобы прямо туда… И придерживать надо сверху.

      – Ага, держу.

      – Только не сразу, по чуть-чуть… Давай!

      Через пару секунд Хмельницкий снова загудел:

      – У-у-у!..

      Это «у» принципиально отличалось от предыдущего. Сейчас это «у» звучало как наивысший восторг, запредельное наслаждение. Человеку на глазах становилось лучше. Ещё через несколько мгновений Саша, улыбаясь, подтвердил наши предположения:

      – С-с-у-ука-а!..

      Лёха внимательно контролировал процесс, склонившись над живописным ансамблем из двух предметов, словно хирург на операции.

      Всё!

      Хмельницкий стоял посреди комнатки с бутылкой в руке и блаженно улыбался. Сейчас он олицетворял собой абсолютное счастье. Мне вспомнился праздник Нового года в далёком детстве, когда у ёлки ты получал в подарок от Деда Мороза именно то, о чём давно мечтал.

      Резко распахнулась дверь и в комнату, хлопая в ладоши, влетела Света:

      – Работаем, мальчики, ра-бо-та-ем!

      Рука с бутылкой, спрятанная за спиной, не ускользнула от всевидящего матёрого массовика-затейника.

      – Ага, вот оно что, – догадалась Света. – Дело хорошее, сейчас уже можно по маленькой. И я с вами за компанию.

      – Да нет… – опять закрутил башкой Хмельницкий. К его лицу опять приклеилась глуповатая улыбка.

      Света, пошарив рукой под ворохом афиш, извлекла оттуда пару грязных стаканов.

      – У нас и фужеры есть под это дело!

      – Это не то, – слабо аргументировал Александр.

      – А я всё пью! – отрезала Света. – У нас тут в деревне чего только не наливают!

      И засмеялась, весело так, заразительно. Мы с Крициным тоже захихикали.

      – Такое не наливают, – Саша был непреклонен.

      Света посмотрела на него строго:

      – Тебе жалко, что ли?!

      – Нет, не жалко. Только это…

      Ведущая вечера поставила стаканы на неухоженный столик.

      – Наливай! – Подмигнула Хмельницкому и добавила:

      – Давай-ка с тобой на брудершафт выпьем!

      Мы с Лёхой, лопаясь от смеха, выскочили из комнаты и только здесь дали волю своим эмоциям. Нас согнуло пополам, и потом ещё долго не разгибало. Те звуки, которые мы издавали, вряд ли можно было назвать смехом. Стон, рёв, ржание, похрюкивание и повизгивание – весь этот синтез мы выдавали почти одновременно. Лица покраснели, из глаз лились слёзы. Мы их как могли утирали, они катились вновь. Попов и отдыхающие молча смотрели на нас. Интересно, о чём они думали?

      Вскоре из каморки появились Саша со Светой. Он, весь красный, нервно посмеивался, поглаживая усы, а она по-доброму улыбнулась нам и подмигнула:

      – Ничего,