Падая легкою тьмой. Сергей Динамов

на полутемной улице Россолимо, и хранят молчание, наталкивая на аналогию с содержимым. Наконец, когда палец на кнопке звонка атрофировался окончательно, заглушка дыры глазка скрипит, изнутри раздается недовольный пьяный голос:

      – Какого лешего надо?! Утром привозите.

      Сергеич молча показывает в дыру удостоверение. Внезапный свет фар режет глаза, отражаясь в стеклоблоках стены морга. Рев мотора гонит умиротворенную тишину, визжат тормоза. Из темного чрева «Волги» – зевающая голова Степашина. Он неуклюже вылезает, еще раз шумно зевнув, тянется.

      – Не пускают? Боятся. Давеча покойник санитара избил и скрылся. Теперь наряд сторожит… Когда ж выспимся-то?

      За воротами громыхнуло, и одна из створок отъехала со скрежетом. В проеме фигура в расстегнутом кителе, без фуражки.

      – Проходите. Охота на ночь глядя к мертвякам? Ну и служба у вас, товарищ майор.

      – Товарищи кончились, сержант. При товарищах ты бы в фуражке и застегнутый стоял.

      – Эт верно. Теперь я элемент ценный. Кто в милицию ишачить пойдет? В ГАИ или в ОМОН. А в отделение – чудики типа меня. Да и то сваливать думаю. Квартиру получу – и привет.

      Внутри морга тяжелый проформалиненный дух. Относительно чистая комната, древний угрюмый сейф в углу и его ровесник – черный кожаный диван. За столом санитар в заляпанном халате и второй друг сердешный – старшина. Оба осоловелые. На столе странная пустота, а Степашин уже берет в оборот санитара.

      – Мужика с Тульской вези. Но сначала его личные вещи и опись. – Потом обратился к старшине: – Вы оформляли?

      – Не – е – е. Мы по нулям заступили.

      – Тогда звони дежурному. Пусть ищет и сюда. Только быстро.

      Халат подает голос:

      – Вот опись, а вещи в сейфе. У меня ключа нет. На вахте институтской.

      Степашин орет на улицу: «Сержант!»

      Неизвестный мужского пола, имел при себе: тридцать семь тысяч пятьсот рублей, цепочку из желтого металла, часы электронные импортные (неработающие), бумажник кожаный. Вероятной причиной появления всего этого в описи была халатность, а попросту говоря, копаться в груде мяса ребята с труповозки желания не проявили. Здесь же, в морге, был наряд, и, составляя опись, сердешные постеснялись санитара. Тот, в свою очередь, сердешных.

      – Степашин, почему он не в районном морге?

      – Трудноопознаваемый не криминал. Учреждение здесь научное, лицо по частям восстанавливают. В случае запроса от ищущих родственников и за монету, естественно.

      Бестеневая лампа в соседнем помещении чернит и без того черный мрамор столов. Резиновая клеенка непонятного, в желтизну, цвета горкой на чем – то, но никак не человеческом теле. Сергеича интересует оставшееся содержимое карманов под клеенкой. Отпечатками, шрамами, зубами, наколками, одеждой и т. д. займутся после перевозки в экспертизу; полный отчет при удачном стечении обстоятельств, чтобы протащить