Самый чувственный год. Рейчел Стюарт

повидал многих приемных детей бабушки и готов ко всему. Но эта!

      Она моложе меня, но своими действиями выделяется из толпы. И я в восторге. Она грациозно рассекает воду, и страх, что мне, возможно, придется нырять и спасать ее, ослабевает. Я приближаюсь к кромке воды, наблюдая, как солнце переливается в ряби, исходящей от озера, и испытываю дикое желание присоединиться к Саммер.

      Но я же не дикарь, в конце концов.

      Она поворачивается. Ее ярко-голубые глаза сталкиваются с моими. Мое сердце учащенно бьется в груди, не в силах успокоиться. Выражение лица Саммер проясняется, движения становятся спокойными, и она расплывается в широчайшей улыбке.

      – Ты, должно быть, Эдвард?

      Этот голос разносится над озером. Ее акцент трудно определить. Он не совсем шотландский, но и не совсем английский. Что-то среднее.

      – Это так. – Я откашливаюсь, мой голос звучит странно сдавленно. – Бабушка послала меня передать тебе, что ужин будет готов через полчаса.

      – Полчаса. Поняла.

      Я переминаюсь с ноги на ногу, чувствую на себе ее взгляд и, кажется, не могу найти в себе сил уйти, хотя и сделал все, что мне велели, и должен уйти. А я вместо этого спрашиваю:

      – У тебя есть полотенце? Могу принести.

      Она смеется и подплывает ближе. Я делаю шаг назад.

      – Ты ведь не пойдешь в замок, оставляя за собой лужи?

      – Не волнуйся, солнце довольно быстро высушит меня.

      Она тянется к перекладинам импровизированной лестницы на краю причала, и я понимаю, что она собирается выйти. В таком прозрачном топе она с таким же успехом могла бы быть голой. Я поворачиваюсь, стягиваю с плеч свитер, желая предложить ей хоть что-то, лишь бы не видеть больше чем следует.

      – Возьми.

      Я даже не поворачиваюсь, а мозг уже рисует картинку, которую видеть не хочу. Ее одежда, облегающая каждый изгиб. Ее яркая улыбка, глаза, полные искр.

      Как же много времени я провел за учебой, даже забыл, что за пределами университетского общежития существует иная жизнь! Потому-то и реагирую сейчас столь бурно.

      Приезд сюда должен был стать перерывом от той скучной жизни, способом выпустить пар. Похоже, все получится.

      – Ты настоящий джентльмен, – рассмеялась она, беря свитер.

      – Стараюсь.

      Я по-прежнему не поворачиваюсь, лишь прислушиваюсь к тому, как на деревянный настил падают капли воды. И представляю. Вот она встряхивает головой с короткими светлыми волосами. Вот отжимает промокшую рубашку. Маленькая капелька попадает мне на руку и стекает вниз, а вслед за ней по руке бегут мурашки.

      – Ты вечно будешь так стоять?

      – Что? – Я поворачиваюсь к ней. – Что за дела, я дал тебе свитер не для того, чтобы ты садилась на него.

      – О, прости. – Она смотрит на свитер, поднимает взгляд на меня. – Ты хочешь его забрать?

      Мои губы сами собой растягиваются в первой за долгое время искренней улыбке.

      – Я… – не сразу могу закончить предложение. – Нет. Не хочу.

      – Хорошо. – Она снова улыбается. Солнце освещает ее от макушки до пят, капли воды оставляют блестящие дорожки на ее обнаженной коже.

      Я вновь перевожу взгляд на ее лицо. Она глубоко вздыхает, хотя ведет себя так, словно ей на все наплевать. Как говорит моя мама, бабушкины приемные дети приходят с таким багажом, что его хватит на то, чтобы потопить корабль.

      – Хочешь присоединиться ко мне? – Говоря это, она не смотрит на меня.

      Я убеждаю себя, что мне лучше уйти. Но не хочу этого делать. Есть в ней некая непринужденность, дикая, раскрепощенная. Хочется побыть с ней еще какое-то время. Я присаживаюсь рядом, хотя мой разум велит мне обратное.

      – Было так трудно решиться, – поддразнивает она.

      Я снова улыбаюсь, напрягая мозг в поисках остроумного ответа. Обычно я не настолько глуп в общении с противоположным полом, просто никогда прежде не встречал такой девушки, как она.

      Она отворачивается и, порывшись в своей кроссовке, достает сигарету.

      – Хочешь?

      Я морщусь, магия момента меня немного отпускает.

      – Нет.

      – Да, сигарета была в кроссовке всего пару минут.

      – Я не против кроссовки.

      – А… – Она приподнимает бровь. – Ты против курения. Это не принято в ваших высших кругах, да?

      Я знаю, что она смеется надо мной, по ее глазам, когда она зажимает сигарету зубами и достает зажигалку.

      – Делай, как хочешь.

      Она поджигает сигарету, я продолжаю наблюдать, очарованный, испытывающий отвращение и восторг одновременно.

      – Ты ведь знаешь, бабушка это не одобряет.

      Какой у меня хриплый голос! И почему я не могу оторвать глаз от ее губ?

      Она медленно затягивается и облизывает губы, чтобы помучить меня еще больше.

      – Не моя проблема.

      Вызывающий