Не служил бы я на флоте… II (сборник). Владимир Бойко

картографии Прапорщик Майор

      После достаточного ломания головы над этим документом я допер, что «солдаты CC» – это не детище Гиммлера, а солдаты Срочной Службы, что «контра» – это не латиноамериканцы, а сверхсрочники – контрактники, что мором психических солдат никто не занимается, а имеется ввиду всего – навсего хорошо поставленная моральная и психологическая подготовка личного состава, и что компост – это командир поста (впрочем здесь прапорщик Майор ненамного покривил душой – командир поста слыл изрядным дерьмом). А то, что не все солдаты умеют закопаться – не беда, главное, чтоб окапывались, особенно в случае массированного обстрела (не дай Бог конечно). Впрочем на этом творчество прославленного Майора не закончилось – через день он меня потряс следующим диалогом:

      – Чтобы толкать мою машину в гору необходимо 75 солдат…

      _-???????

      – У него мощность 75 л/с!

      – Ну????

      – То есть нужно 75 человек личного состава!

      – ??????? А по – моему лошадиная сила и личный состав – это разные вещи!

      – Вот станешь прапором – поймешь, что это одно и то же…

      Засранец

      Восьмидесятые годы прошлого века, рейс Красноярск-Туруханск, самолет АН-2, груз – апельсины. Экипаж составляют опытный пилот Михалыч и юный Алексей. Долетели до пункта назначения нормально. Обратный рейс по тому же маршруту. В Красноярск возвращался стройотряд, состоящий исключительно из одних девушек. Леха перед ними ходит щеголем, каждой мадам при посадке в самолет подает руку, при этом говорит кучу комплиментов. Словом своим поведением показывает, что, мол, я командир экипажа и по совместительству воздушный волк и рыцарь в одном лице. Михалыч молча смотрит на Лехины выкидоны и виду перед девушками не показывает, кто есть фактически на самом деле. Зачем дело ведь молодое, пусть расслабляется. Взлетели. Леха через каждые три минуты выходит в салон, интересуется как дела у пассажиров, не тошнит ли кого и задает другие дурацкие вопросы. Так продолжалось недолго – двадцать минут. Через двадцать одну минуту у Лехи от съеденных ранее апельсинов забурлил живот, с характерными позывами. А в АН-2 туалета нет! «Михалыч, что делать, терпеть больше не могу?» – сквозь зубы почти плачет наш юный герой.

      Опытный Михалыч ему и говорит: «Садись одной половинкой задницы на подлокотник моего кресла, а второй на свой подлокотник. Снимай штаны и подставляй под низ пакет. Понял?». Делать нечего и Леха гордо взбирается на импровизированный унитаз. Начинает делать свое парфюрмное дело. В этот момент, то ли от того, что «Воздушный волк» не очень плотно закрыл дверь в кабину пилотов, то ли просто дверная защелка не выдержала перегрузку на одной из воздушных ям, дверь тихонько без скрипа открывается. Десять пар прекрасных девичьих глаз видят изумительную по красоте картину – прямо в проходе между креслами висит огромная жопа, с пакетом.

      Леха этого не видит, но каким седьмым-пятнадцатым чувством понимает, что что-то не так. Он резко оглядывается и «О, ужас!», что он видит, а видит он то, что пассажирки видят его в непотребном виде. Стыд, срам, безумие, позор, растерянность