Секретная часть. Валерий Шарапов

запивая чаем. Вошла, кутаясь в халат, заспанная, взлохмаченная, курносая, щурилась и молчала. Задумчивость на женском лице – это к беде. Михаил поднялся, поцеловал ее в припухшие губы, вроде не стала отворачиваться.

      – Явилось ясное солнышко на ночь глядя… – вздохнула Настя. – Ешь, не отвлекайся. Мама специально для тебя налепила…

      В последнее время она оттаяла – до разумных, конечно, пределов. Муж стал чаще появляться в зоне видимости, и это отодвинуло большой взрыв. Но он по-прежнему был женат на работе, иначе не получалось.

      Настя села напротив, подперла подбородок кулачком.

      – Завтра задержусь на работе, – сказала она. – Привезут новые шкафы, надо с ними что-то делать. Меня уже записали на внеплановый субботник. Заберешь Валюшу из садика?

      Михаил смутился. Супруга пристально разглядывала его лицо, делала выводы. Временами злость брала: можно подумать, он развлекается!

      – Это не твой ребенок? – вздохнула Настя. – Тебе его подбросили?

      – Постараюсь забрать, – сказал Кольцов, отодвигая тарелку.

      – Постараешься? – удивилась жена. – А если не станешь стараться? Ребенку придется ночевать на лавочке перед детским садом?

      – Обещаю – заберу, – твердо подытожил Кольцов.

      – То есть мы не будем сейчас разбирать пословицу «Не давши слова, крепись, а давши – держись»?

      – Не будем.

      – Ну ладно… – Она смягчилась, вымыла тарелку мужа, хотя он мог и сам.

      В спальне тоже было неплохо, и силы откуда-то нашлись. Лунный свет заглядывал в окно, растекался по полу, но до кровати не доставал.

      – Потрясающе, в это невозможно поверить, – шептала Настя и снисходительно разрешала себя гладить. – Никаких командировок, ты уже две недели находишься в Москве. Это явно не к добру, но все равно ты здесь, приходишь домой, правда, поздно, но ночуешь в моей постели…

      – В твоей постели? – не понял Кольцов. – Это не наша постель?

      – Нет, – Настя прыснула. – Судя по тому, как редко ты в ней появляешься, это моя постель. Подвинься…

      Она уснула, а он лежал, разморенный, и не мог уснуть. Крутились кадры немого кино: мертвая женщина в бассейне, ее убитый супруг в спальне; злобная ухмылка на мертвом лице старшего лейтенанта Никитина… Он находился на волосок от смерти. Выстрели Швец секундой позже – и все. То есть совсем все: пустота, темень, полное небытие. Он обязан Швецу по гроб жизни, а толком даже не поблагодарил…

      Сон не шел, майор ворочался, вздыхал. Настя на всякий случай отползла на другой конец постели и там опять забылась. Тишину оборвал скрип потолка, наверху что-то упало. Верхнему соседу тоже не спалось, начинались традиционные «ночные бдения». Иногда он включал музыку, впрочем, не громко, разговаривал сам с собой, ругался.

      Однажды это надоело, Михаил поднялся, чтобы разобраться. Ушел через