Борис Годунов. Александр Пушкин

он угрюм!

      Уходят.

      ЦАРЬ

      (входит)

      Достиг я высшей власти;

      Шестой уж год я царствую спокойно.

      Но счастья нет моей душе. Не так ли

      Мы смолоду влюбляемся и алчем

      Утех любви, но только утолим

      Сердечный глад мгновенным обладаньем,

      Уж, охладев, скучаем и томимся?..

      Напрасно мне кудесники сулят

      Дни долгие, дни власти безмятежной —

      Ни власть, ни жизнь меня не веселят;

      Предчувствую небесный гром и горе.

      Мне счастья нет. Я думал свой народ

      В довольствии, во славе успокоить,

      Щедротами любовь его снискать —

      Но отложил пустое попеченье:

      Живая власть для черни ненавистна,

      Они любить умеют только мертвых.

      Безумны мы, когда народный плеск

      Иль ярый вопль тревожит сердце наше!

      Бог насылал на землю нашу глад,

      Народ завыл, в мученьях погибая;

      Я отворил им житницы, я злато

      Рассыпал им, я им сыскал работы —

      Они ж меня, беснуясь, проклинали!

      Пожарный огнь их домы истребил,

      Я выстроил им новые жилища.

      Они ж меня пожаром упрекали!

      Вот черни суд: ищи ж ее любви.

      В семье моей я мнил найти отраду,

      Я дочь мою мнил осчастливить браком —

      Как буря, смерть уносит жениха…

      И тут молва лукаво нарекает

      Виновником дочернего вдовства

      Меня, меня, несчастного отца!..

      Кто ни умрет, я всех убийца тайный:

      Я ускорил Феодора кончину,

      Я отравил свою сестру царицу,

      Монахиню смиренную… все я!

      Ах! чувствую: ничто не может нас

      Среди мирских печалей успокоить;

      Ничто, ничто… едина разве совесть.

      Так, здравая, она восторжествует

      Над злобою, над темной клеветою. —

      Но если в ней единое пятно,

      Единое, случайно завелося,

      Тогда – беда! как язвой моровой

      Душа сгорит, нальется сердце ядом,

      Как молотком стучит в ушах упрек,

      И все тошнит, и голова кружится,

      И мальчики кровавые в глазах…

      И рад бежать, да некуда… ужасно!

      Да, жалок тот, в ком совесть нечиста.

Корчма на литовской границе

      МИСАИЛ и ВАРЛААМ, бродяги-чернецы; ГРИГОРИЙ ОТРЕПЬЕВ, мирянином; ХОЗЯЙКА.

      ХОЗЯЙКА

      Примечания

      1

      Земский собор 1598 года с бо́льшим, чем в предшествующих соборах, числом выборных.