Малышка для большого босса. Любовь не продаётся. Виктория Вишневская

е и шапке с двумя помпонами. Варежки на верёвке тащатся по снегу, пока она пытается встать.

      Подлетаю к ней, помогаю подняться чисто инстинктивно. Сердце сжимается как под прессом, не выдерживая и лопаясь.

      Ни одна сука не остановилась. Но это не удивляет. И не вызывает вопросов. Совсем другой крутится в голове.

      Где мамашка?

      Хватаю девочку на руку, усаживая на локоть и прижимая к себе. Мимолётно дотрагиваюсь до ледяных ладошек. На улице дубак, поэтому неудивительно, что они такие холодные. Твою мать, сколько ребёнок здесь гуляет?

      Поправляю съехавшую с головки вязаную шапочку на верёвке. Лицо крохи красное от истерики, в глазах слёзы, реснички покрыты лёгким инеем.

      – Ма-ма, – говорит уже слабее, не крича, видимо, вымотавшись. Растерянно смотрит на меня, тянется к воздуху маленькими ладошками. – Упапала.

      – Пропала? – спрашиваю скорее себя, чем её.

      Хреново дело.

      Поднимаю запястье, кошусь на ролекс, чтобы узнать время. У меня его мало – через пятнадцать минут важная встреча. И в мои планы не входило спасение малышки и поиски её непутёвой матери.

      Но и кинуть не могу.

      Совсем кроха. На вид ей года два. Одета чисто, опрятно, хотя вещи абсолютно не по размеру и явно не новые. Комбинезон и шапка большие. Вторая постоянно сползает, и я снова поправляю её, замечая чёрные волосики. Обращаю внимание на точно такие же тёмные бездонные глаза.

      Вот же татарчонок…

      – И что мне с тобой делать? – осматриваюсь, пока ребёнок немного успокаивается в моих тёплых объятиях и согревается.

      Клянусь, я готов убить эту сраную пигалицу, потерявшую собственное дитя. Как так можно? Родить, а потом кинуть на произвол судьбы.

      Твою мать.

      Надеюсь, девочку не подбросили, чтобы таким способом найти ей новых родителей?

      – Тише, – успокаиваю её, поглаживая по спинке, и совершенно не знаю, что делать. – Не бойся. Отнесу тебя в машину, погреемся. А потом пойдём искать твою горе-дуру-мать.

      Последние слова буквально выплёвываю.

      – Варя! – обеспокоенный, надрывный оклик заставляет меня машинально повернуть голову вбок.

      По тротуару, вдоль магазинов и банка, бежит девушка, на возглас которой реагирует малышка у меня на руках. Узнала её…

      Вот и непутёвая, безответственная мамка нашлась. Поскальзывается, чуть не падает. Выпрямляется и мчится с новой силой, врезаясь в человека.

      Изучаю её. На мать не тянет. Выглядит молодо, совсем ещё девчонка. Студентка?

      Значит, сестра.

      Подбегает к нам, сама плачет. Глаза огромные, напуганные. Выхватывает у меня ребёнка, крепко прижимает к себе, прикрыв глаза, и ласково нашёптывает всякие нежности.

      – Малышка, боже мой, я тебя обыскалась. Ты наверняка испугалась… Прости, мама больше так не будет.

      Целует её в лобик.

      Но меня это не смягчает. Стискиваю ладони в кулаки и стараюсь сдержаться, чтобы не обложить бестолковую девчонку матом. Сделал бы это. Но рядом дитя.

      – Ты в своём уме? – рявкаю, всё-таки не рассчитав силу голоса. Эмоции бурлят. Я бы уже все волосы на башке выдрал, если бы мой ребёнок потерялся.

      Если бы он был…

      Ненавижу я таких мамашек. Которые бездумно рожают в восемнадцать, а потом им становится насрать настолько, что не могут уследить за детьми. Извиняются, плачут. После того, как уже всё случилось.

      Если бы я не оказался поблизости…

      Зелёные глаза врезаются в меня, как острые иглы.

      – Не пробовала следить за дочерью? На улице мороз, минус двадцать и снег идёт.

      Если приглядеться – видок у неё хреновый. Будто не спала несколько дней.

      – Это не ваше дело, – вдруг дерзко выпаливает вместо благодарности. – Это произошло случайно. Я понимаю, как выглядит со стороны, но оправдываться не собираюсь. Спасибо, что откликнулись и помогли. До свидания.

      Бегло проходит по мне холодным взглядом и отворачивается, спешно удаляясь туда, откуда пришла.

      Поскальзывается по пути, восстанавливает равновесие и шагает дальше. Из обуви на ногах кроссовки, и даже не зимние. Из-за этого она идёт аккуратно, что-то говорит своей дочери, вцепившейся в мамину, покрытую снегом, тонкую на вид куртку.

      Мда… Денег нет?

      – Эй, ты, – окликаю её. – Девчонка с ребёнком.

      Оборачивается, отчего небрежный короткий хвостик на затылке подпрыгивает.

      Замечаю, что волосы у неё светло-русые. Глаза зелёные, но не яркие. Наоборот, ещё чуть-чуть – и потеряют цвет, став серыми или прозрачными. Дочка на неё не похожа, абсолютно.

      Лезу в карман пальто, доставая портмоне. Вытаскиваю несколько пятитысячных купюр, подходя к ним двоим. Малышка уже успокоилась и от нервов засыпает прямо у мамы на руках. Головка покачивается вместе с помпонами, и я с трудом сдерживаю улыбку.

      Точнее, она пропадает,