Скажи пчелам, что меня больше нет. Диана Гэблдон

месяца дети не отпускали нас от себя ни на шаг. – Засмеявшись, Роджер поперхнулся слюной.

      Я накрыла его руку своей и улыбнулась. Он улыбнулся в ответ – правда, уже не так уверенно. Затем убрал руку и расстегнул рубашку, обнажая шею. После чего как следует прокашлялся.

      – Не волнуйся, – сказала я. – Сейчас ты звучишь куда лучше, чем во время прошлого осмотра.

      Так оно и было – к моему удивлению. Голос все еще срывался, сипел и хрипел, но теперь Роджер говорил без видимых усилий, и лицо его не искажалось мукой от необходимости открыть рот.

      Я осторожно ощупала шею под челюстью. Он только что побрился; кожа была прохладной и немного влажной. Чувствовался легкий запах можжевелового мыла для бритья, которое я изготовила для мужа; видимо, Джейми принес его зятю сегодня утром. Меня тронул этот маленький знак гостеприимства – как и надежда в глазах пациента. Которую он тщетно пытался скрыть.

      – Я встретил одного доктора, – прохрипел Роджер. – В Шотландии. Его звали Гектор Макьюэн. Он… один из нас.

      Мои пальцы замерли одновременно с сердцем.

      – То есть путешественник во времени?

      Роджер кивнул.

      – Чуть позже я непременно о нем расскажу. И о том, что он сделал.

      – Сделал… с тобой? – уточнила я.

      – Да. Но сначала – с Баком.

      Я собиралась было спросить, что же случилось с Баком, однако Роджер вдруг пристально посмотрел мне в глаза и выпалил:

      – Вы раньше не замечали исходящее от рук голубое свечение? Когда дотрагивались до пациентов?

      Мои руки и шея покрылись мурашками – пришлось убрать пальцы с его шеи, чтобы унять дрожь.

      – Нет, – настороженно ответила я. – Хотя мне доводилось это видеть. Однажды.

      Тут же нахлынули воспоминания о полумраке лазарета «Обители ангелов», где я лежала на кровати, умирая от родильной горячки после выкидыша. Мастер Рэймонд коснулся моей руки, и кости вдруг засияли сквозь кожу голубым светом.

      Поспешив отогнать жуткое видение, я заметила, что Роджер крепко сжимает мою ладонь.

      – Простите, что напугал…

      – Вовсе нет! – соврала я. – Просто удивилась. Столько лет прошло…

      – А вот я тогда здорово струхнул, – признался он, отпуская мою руку. – До чертиков боялся говорить с Макьюэном после его манипуляций с сердцем Бака, хотя понимал, что должен. Помню, тронул доктора за плечо, когда шел за ним по тропинке. Он застыл на мгновение, а потом вдруг обернулся и приложил ладонь к моей груди. – Роджер невольно повторил жест. – И сказал те же слова, что говорил Баку: «Cognosco te». Это означает «Я тебя знаю», – пояснил зять в ответ на мой непонимающий взгляд. – На латыни.

      – Он понял, кто ты, всего лишь прикоснувшись? – Меня охватило странное чувство, нечто среднее между страхом… и восхищением. Плечи и руки покрылись мурашками.

      – Да. Однако сам я насчет Макьюэна не сразу догадался, – торопливо продолжил Роджер. – Хотя незадолго до того наблюдал за его работой и заметил, что произошло, стоило ему коснуться груди Бака, –