Александр Македонский: Сын сновидения. Пески Амона. Пределы мира. Валерио Массимо Манфреди

пришел. Однако ситуация сложилась отчаянная, так что стоит умереть мужчиной, решил Евмен и потому продолжил:

      – Во-вторых, из личных соображений: все испытывают такую же страшную тоску по этому юноше, как и ты, государь.

      – Еще одно слово, и я заточу тебя в тюрьму.

      – И Александр тоже страшно страдает от всего этого.

      – Стража! – взревел Филипп. – Стража!

      – Уверяю тебя. И царевна Клеопатра только и делает, что плачет.

      Лязгая оружием, вошла стража.

      – У меня есть письмо от Александра, который сообщает…

      Стражники схватили его сзади за руки.

      Александр – Евмену

      Здравствуй!

      Филипп сделал им знак подождать.

      Я рад тому, что ты рассказываешь о моем отце: что он бодр, пребывает в добром здравии и готовит великий поход на варваров в Азию.

      Царь сделал стражникам знак, чтобы ушли.

      Но в то же время известие, полученное от тебя, глубоко меня печалит.

      Евмен остановился и внимательно посмотрел на своего собеседника. Царь пребывал в смятении, его охватило волнение, а его единственный глаз усталого циклопа мерцал под наморщенным лбом, как уголек.

      – Дальше, – сказал он.

      Я всегда мечтал принять участие в этом грандиозном деле и сражаться рядом с ним, чтобы он увидел, как я всю мою жизнь старался сравняться с ним в доблести и величии.

      К сожалению, обстоятельства вынудили меня совершить непоправимый поступок, и ярость вывела меня за границы, которые сын не должен переходить в отношениях к отцу никогда.

      Но определенно в этом была воля какого-то бога, ибо, когда мужчина теряет контроль над собой, исполняется предначертанное.

      Друзья мои пребывают в здравии, но, как и я, очень грустят от разлуки с родиной и любимыми людьми. К их числу, мой добрый Евмен, относишься и ты. Помогай царю, как только можешь, в чем мне, к несчастью, отказано. Оставайся в добром духе.

      Евмен положил письмо и взглянул на Филиппа – тот закрыл лицо руками.

      – Я позволил себе… – чуть погодя проговорил секретарь.

      Царь вскинул голову:

      – Что еще ты себе позволил?

      – Подготовить письмо…

      – Великий Зевс, я убью этого грека, задушу собственными руками!

      В это время Евмен чувствовал себя как капитан корабля, который долго боролся с волнами посреди бушующего моря и уже с порванным парусом и пробоиной в борту оказался вблизи порта – и вот просит измученный экипаж сделать последнее усилие. Он глубоко вздохнул и, вытащив из сумки другой лист, начал читать под недоуменным взглядом царя:

      Филипп, царь македонян – Александру

      Здравствуй!

      То, что произошло в день моей свадьбы, стало для меня причиной безграничной горести, и я решил, несмотря на мою привязанность к тебе, что ты навеки удалишься с моих глаз. Но время – хороший врач и умеет успокаивать самую тяжелую боль.

      Я долго думал о случившемся и, полагая, что умудренные годами и имеющие больший жизненный опыт должны подавать пример молодым, часто подверженным страстям,