Потерянный мир. Почему сегодня идет война. Андрей Грачев

что едва страшная угроза, нависавшая над судьбой их стран, исчезла, прежние предубеждения и более глубокие противоречия, разделявшие союзников, вышли на первый план. В своей книге «Цепная реакция холодной войны»[3] французский историк Лилли Марку приводит слова Сталина, отдававшего себе отчет в принципиальном изменении ситуации: «Антифашистская коалиция была порождена наличием общего врага – Адольфа Гитлера, объявившего войну, чтобы установить свое господство в Европе. После того как этот объединительный фактор исчезнет, понадобится пересмотреть отношения между членами коалиции на новой основе. Это будет непросто».

      В возвращении довоенных антагонизмов не было ничего удивительного. Если что-то было новым, так это то, что два несовместимых взгляда на мир принадлежали двум главным победителям в войне: США и Советскому Союзу.

      Историческая победа, которой они были обязаны друг другу, полностью изменила их положение на мировой арене, возведя их в статус двух главных властителей мира. Эта ситуация ставила их руководителей перед выбором: либо найти способ договориться и объединить свои усилия в духе сотрудничества, установившегося во время войны, либо идти на риск столкновения, рассчитывая одолеть противника.

      При этом надо напомнить, что итог, с которым обе страны вышли из войны, сильно различался. В сравнении с колоссальными потерями Советского Союза (более 27 миллионов погибших) число американцев, павших в боях (330 тысяч), было относительно невелико. На одного павшего американского солдата советским людям приходилось оплакивать 85–90 своих жертв. В то время, как ВВП СССР рухнул на 40 %, в Соединенных Штатах он увеличился вдвое. Война оставила разрушенными огромные территории Советского Союза, в руины были превращены 1700 городов и 10 000 деревень, выведены из строя 70 % его промышленности и 60 % транспортного сообщения. Двадцать пять миллионов жителей остались без крова.

      На одного павшего американского солдата советским людям приходилось оплакивать 85–90 своих жертв. В то время, как ВВП СССР в результате войны рухнул на 40 %, в Соединенных Штатах он увеличился вдвое.

      Прагматично полагая, что долг солидарности по отношению к его советскому союзнику заканчивается с концом войны, Гарри Трумэн без лишних церемоний и даже предупреждения подписал 8 мая (в день капитуляции рейха) декрет о прекращении кредитов ленд-лиза Советскому Союзу. Правда, несколько дней спустя он заявил, что передумал – возможно, после того как в Белом доме вспомнили об обещании Сталина Рузвельту вступить в войну против Японии на стороне США.

      Будет легче понять стратегический расчет этого бывшего сенатора от штата Миссури, если вспомнить его высказывания в интервью газете New York Times от 24 июля 1941 года спустя месяц после нападения гитлеровской армии на СССР: «Если мы увидим, что Германия выигрывает войну, мы должны помочь России. В случае если побеждает Россия, мы обязаны поддержать Германию и таким образом позволить им истреблять друг друга, сколько

3

Marcou Lilly. La guerre froide: L’engrenage:1947. – Bruxelles, 1987.