Прыжок пумы. Нора Робертс

изумление и надежда.

      – Твоя бабушка спустит с нас шкуру.

      – Сначала ей придется нас поймать. Прогулка, дедушка. Даже не рысью. Договорились?

      – Да. – Голос Сэма дрогнул, затем он добавил более уверенно: – Да, то, что надо.

      Куп оседлал двух самых старых и смирных лошадей. Он думал, что понимает, насколько тяжело далось его деду это принудительное бездействие. Но выражение лица Сэма при его словах о прогулке верхом явственно доказывало: он и не догадывался, каково было старику на самом деле.

      Пусть порыв опрометчив, намерение-то благое. Ему не впервой.

      Он помог Сэму взобраться на лошадь; когда-то простые движения отняли много усилий и причинили старику некоторую боль. Но в глазах деда он увидел удовольствие и облегчение.

      Затем Купер сам забрался в седло.

      Как и предполагалось, это была та еще работенка. Пара старых лошадей, пробирающихся через снег и идущих в никуда. Но, ей-богу, Сэм Уилкс великолепно выглядел верхом на лошади. Годы отступили – Куп мог наблюдать, как дед молодеет на глазах. В седле его движения были плавными и легкими. Он держался деловито, по-хозяйски.

      В седле Сэм был как дома.

      Белое поле раскинулось и сверкало под солнцем. Оно подравнивало макушки деревьев, поднимавшиеся из лесов на холмы, укрывало выступы скал под своим ледяным покрывалом.

      Но если не считать шепота ветра, звяканья уздечки, мир был неподвижен, как картина в раме.

      – Прекрасная у нас тут земля, Купер.

      – Да, сэр, это так.

      – Я прожил в этой долине всю свою жизнь, обрабатывал землю, работал с лошадьми. Это все, чего я когда-либо желал в этой жизни – не считая, конечно, моей жены и твоей бабушки. Здесь мне каждая пядь земли знакома. Я чувствую, что создал что-то значимое и могу это тебе передать.

      Они катались почти час без всякой цели и в основном молчали. Под синим небом представали в холодной белизне холмы, равнины, долина. Куп знал: пройдет немного времени, все растает и хлынет грязь. Весенние дожди и град. Но вместе с ними придет и зелень, и молодые жеребята будут танцевать на пастбищах.

      «Вот чего я хочу», – подумал Куп. Увидеть, как снова распустится зелень, и наблюдать за танцем лошадей. Жить своей жизнью.

      Когда они вернулись к дому, Сэм присвистнул себе под нос.

      – А вот и бабушка: стоит на заднем крыльце, руки в боки. Сейчас нам влетит.

      Куп бросил на Сэма кроткий, сострадательный взгляд.

      – Не нам, а тебе. Каждый сам за себя.

      Сэм направил свою лошадь во двор – разумеется, с умыслом.

      – Ну и глупый же у вас обоих вид. Разъезжаете верхом по холоду, как пара самодовольных идиотов. И теперь небось захотите в награду кофе с пирогом.

      – Лично я и пирогом обойдусь. Никто не печет пироги так, как моя Люсиль.

      Она надулась и фыркнула, затем повернулась к ним спиной:

      – Если он сломает себе вторую ногу, слезая с этой лошади, ухаживать за ним будешь ты, Купер Салливан.

      – Да, мэм.

      Куп подождал,