Бешеное развлечение. Оксана Обухова

вместе.

      – Ал. Ты и вправду меня тупой коровой считаешь или прикидываешься? – хмыкнула Нинель. – Вместе мы не сядем. У меня клиент был – адвокат, так вот, когда девчонки вляпались, он мне доходчиво растолковал про обоснованное сомнение и презумпцию невиновности. Я среди наших девчонок на такой бодяге собаку съела и не поморщилась. Хороший адвокат при обоснованном сомнении развалит дело – мама не горюй! А я тебя ещё… – Ивашова наклонилась, упёрлась взглядом в зрачки, плавающие в радужках крыжовникового цвета, – я тебя, Алка, ещё и паровозом пущу.

      – Не получится, – отшатнулась содержанка.

      – А ты попробуй! – весело распрямилась ушлая проститутка. – Ты хоть раз на допросах была? А?! Хоть раз со вшивыми бомжами в «обезьяннике» парилась?! Да тебя, душистая моя, через сутки до самой жопы расколют!

      – Не говори ерунды, – строго произнесла Дубова. – Я попрошу проверить мои показания на полиграфе, и всё.

      – Ну дак и я его пройду! – с возникшей бесшабашностью кивнула коллега.

      – Дура. Ты можешь двести раз полиграф проходить, но убийство на тебя повесят!

      Нина покривила губы, тихо выругалась, но убрала ухмылку с лица. Как тут ни храбрись и ни прикидывайся, подколодная толкует верно. Лучшего подозреваемого (подразумевается сразу же «обвиняемого»), чем проститутка, наркоман или бывший зэк – не найти. Ментам только дай хоть за что-то зацепиться, бедовая девчонка мигом в камере окажется!

      И уже навряд ли выйдет. Откинется только через годы. Дай Бог, по УДО.

      Полная самых мрачных предчувствий, Ивашова произнесла:

      – Ещё раз дурой назовешь, дубовая моя, я тебе нос сломаю. Поняла?

      – Да поняла. Прости. – Голова брюнетки покорно мотнулась вниз.

      – По делу мысли есть?

      – Есть. Алиби даём друг другу.

      – Алиби? – задумчиво переспросила Нинель. – А что… Мать не видела, как я из дома выходила… Так что у меня вообще всё чисто. Вернусь через двор, сяду на лавку под окном…

      – Вместе сядем, – подредактировала Алла. – Меня тоже никто не видел, как я в этот дом заходила. – Дома Субботина и Ивашовых стояли в тупике за поворотом улицы. Алла понимала: если Нина подтвердит, что, свернув в тупиковый переулок, Дубова зашла в их двор, то прочих свидетелей можно не считать.

      – А камера у ворот? – напомнила коллега. – Я через двор шла, а ты через парадный вход, под камерой.

      – Камера, камера…, – забормотала содержанка. – Если здесь видеодомофон с записью, то можно вынуть из него карту памяти… Или даже «винд» сервера, если информация с камеры поступает и туда…

      Дубова стремительно встала, вошла в кабинет и некоторое время возилась там с процессором домашнего компьютера покойника. Вернулась, уже держа в руках нечто, завёрнутое в писчую бумагу. И сразу же прошла в прихожую. Внимательно рассмотрела коробку домофона и сигнализации.

      – Знакомая система! – крикнула оттуда задумчивой Нинель. – Я всё подчищу. Так что… не волнуйся.

      – А мне-то