Вий. После. Иван Попов

травой и кустарником. Малороссы хутора знали это место в долине, окруженное буками и дубами, знали что и было тогда в те три ночи.

       Халява и Горобец же в ту пору служили в Киевской церкви в сане диаконов. Однажды после службы Горобец завёл речь о Хоме Бруте.

      –Хома б был диаконом тоже, а потом и протоиереем, а потом и митрополитом.

      –До митрополита еще и дослужиться надо, а Хома курил люльку и закладывал горилку, он бы и до протоиерея не дослужился бы, произнёс Горобец.

      – Слухай Халява, а поихали ка в этот хутор, шо не далеко от Киева.

      – А зачем?

      –Проведем службу в той самой церкви, поглядаем и шо за место там, где три ночи провёл наш товарищ Хома Брут.

      – Сейчас март, холодно, а в мае можем.

      – Тогда в мае.

      Наступил май, Малороссия зазеленела, после малоснежной зимы. Горобец и Халява заполнив брику мукой, сухарями, свечами, духовными книгами отправились из Киева в тот зловещий хутор.

      Прошло два часа в пути, и Халява произнёс

      – Что-то май прохладный, а вон там шо такое?

      –Это шинок, местный холерный жид держит его уж лет 20, ответил извозчик.

      –Во жиды, как Микола в поле не пашут, а горилкой торгуют, навариваются. А горилка то какая там?

      – Бурда бурдой, жидовского смерда б на каторгу за такую бурду, но пьют, и такое пьют, и дешевше чем в других шинках.

      Заехав в этот шинок, Халява, снял рясу и прогутарил,

      –Эй клятый жид, ты налил горилки?

      Из шинка, ветхой избушки, вышел седой и мелкий жид.

      –Конечно панови, налил, и в дорогу разлил.

      –На мешок муки обменяешь горилку?

      –Обменяю, панови, обменяю.

      –Смотри погань жидовская, коли твоя горилка бурда, спалим шинок.