Мифы Ктулху. Роберт Ирвин Говард

если бы знал, что Брилл отправится в вечность хотя бы на три секунды раньше его.

      Кэл Рейнольдс не анализировал эти чувства. У мужчин, пробивающих себе дорогу в жизнь через техасские прерии, обычно нет времени на самоанализ. Он не осознавал силу своей ненависти к Исаву Бриллу, – так люди не задумываются над тем, как работают их руки и ноги. Гнев сделался частью его существа – даже больше, чем частью. Он окутывал его, поглощал; его разум и тело были не более чем материальным воплощением гнева. Кэл Рейнольдс стал чистой ненавистью – она заменила ему и все порывы души, и, похоже, саму душу.

      Его инстинкты, не скованные изнуряющими оковами утонченности и интеллекта, произрастали прямо на голой почве примитива – и вот из них выкристаллизовалась почти осязаемая абстракция по имени Ненависть, слишком сильная, чтобы даже смерть ее угасила, и достаточно мощная, чтобы воплотиться сама по себе, без участия материальной субстанции.

      Примерно четверть часа ни один из них не произнес ни слова. Инстинктивно сражаясь со смертью, как гремучие змеи, затаившиеся среди скал, впитывая яд солнечных лучей, соперники лежали, ожидая своего шанса, участвуя в смертельной игре на выносливость, пока нервы одного из них не натянутся до опасного предела.

      И первым сломался Исав Брилл. Его крах не принял форму крайнего безрассудства, слепого и бездумного броска вперед – осторожные инстинкты, унаследованные от дикой природы, слишком въелись в него. Все, что сделал Исав, – процедив проклятие, приподнялся на локте и выстрелил туда, где, как ему казалось, щель в нагромождении камней открывает доступ к злосчастному негодяю Кэлу. Лишь на мгновение показался край плеча в синей рубахе – но и этого было достаточно. В этот решающий миг Кэл Рейнольдс нажал на спусковой крючок, и страшный вопль сказал ему, что его пуля нашла свою цель. В крике поверженного противника прозвучала смертельная боль – и инстинкты Кэла были сметены безумным потоком ужасной радости. Он не завопил ликующе и не вскочил на ноги, но его зубы обнажились в волчьем оскале, и он невольно поднял голову. Проснувшийся инстинкт снова дернул его вниз, но – запоздало; такая блажь губила многих до него. Он не успел снова укрыться за камнем – ответный выстрел Брилла прогрохотал среди холмов.

      Но Кэл Рейнольдс его не услышал, ибо одновременно со звуком что-то взорвалось в его голове, погрузив в кромешную тьму, прореженную красными искрами.

      Однако тьма не объяла его навсегда. Кэл Рейнольдс дико огляделся по сторонам и с ужасом осознал, что лежит на открытом месте. Удар пули заставил его откатиться от камней; это было не прямое попадание. Шальной снаряд отскочил от камня, очевидно, мимоходом задев его скальп. Это было не так уж важно. Куда важнее было то, что он лежал на виду, и Исаву Бриллу ничто не мешало нашпиговать его свинцом… Диким взглядом Кэл нашарил винтовку – упав на камень, та прикладом уперлась в землю, а ствол нацелила в небо. Еще один беглый взгляд показал, что его враг стоит прямо среди камней, которые прежде скрывали его.

      Кэл