Топи и выси моего сердца. Дневник. Дарья Дугина

ее матовая корка, а ее намерение прогоркает. Оттого и редко внутри нефть проявляется. Больно, больно, больно! Состояние тотальной обнаженности.

      «Море олеонафта волнуется» В.[15] Mon cœur mis à nu.[16]

      Духовна плоть ее, в ней ароматы рая,

      И взгляд ее струит свет неземных лучей.

      В ночном безмолвии, в тиши уединенья,

      И в шуме уличном, в дневном столпотворенье,

      Пылает лик ее, как факел, в высоте. [17]

      И молвит: «Я велю – иного нет закона, —

      Чтоб вы, любя меня, служили Красоте;

      Я добрый ангел ваш, я Муза, я Мадонна!».

      Изучение телесности – изучение телестностью – телетезация изучения. Плоть плотью плотить и наплотить. Плотию плоть поправ.

6 / 02

      Cильные и крепкие тела – прекрасны. Скорее, скорее навстречу вечернему танцу!

      Меня настойчиво преследует чувство того, что все истлевает – жизнь, силы, возраст. Когда ты ребенок или юнот, все вокруг блестит и переливается красками, а мотылек, пролетающий между березой и елью в зареве предзакатных лучей, кажется вечным.

      Мы не знаем детьми о том, что через пару часов в стемневшей дачной заводи он обожжет свои крылья на догорающем огоньке, ошибочно приняв его за источник подлинного света. Мир кажется нам огромным пространством игры, которое мы оживляем. Старая бочка становится морем, старая купель – фрегатом, на котором ты залезаешь в тот же закат и поешь песни… Все озаряется солнечным блеском – речка, травы… И все это кажется вечным.

      А потом все становится революционным – ты отрекаешься от детского ритма и переходишь в бетонные короба, в которых стремишься проводить лето. Мечта теперь – стать как все взрослые: деловым, со жвачкой или даже сигаретой и сумкой, в которой непременно будут важные таблицы. Игра вытесняется бетонными стенами. В юности бетон оживает цветами – влюбленность, но на миг, и та, которая более никогда не повторится… Она шире любого города, но у́же того, что предписано судьбой… Любовь истлевает. Бетон начинает казаться пыльным, а коробки городского типа – бездушными. Наступает эра Чорана[18].

      Пару лет – как во сне. То ты среди музыкального раздолья, то в парке, то погибающий от асфальтового жара. И ты, окруженный смертью, понимаешь, что предметы седеют – так же, как твое окружение, и те, кто растил тебя. В них становится мало сил, а рядом начинают бегать новые дети. Ты смотришь на них и во всем этом видишь закат, а в себе – лишь свидетеля какого-то мига.

      Мир уходит от тебя, ты больше не его центр, наступает время заката твоего. Я боюсь смерти!

      Август 2018.[19]

7 / 02

      Странный февраль поступью кровавого предчувствия приходит. Гуляют меридианы и полюса, монастырь удаляется, на шее не висит крест. Машины оставляют синие квадраты в помещениях. И снова время обгоняет дыхание. Заброшенность[20] в мир – заброшенность Высшим в пространство олеонафта. Если есть белый уголь, то есть белая нефть. Она

15

Валентин Чередников, участник тг-канала и кружка «олеонафтов», друг Даши.

16

«Мое обнаженное сердце» с фр. Впервые словосочетание было использовано в «Маргиналиях» Эдгара По. Затем Шарль Бодлер озаглавил так один из своих дневников.

17

Бодлер Ш. «Что скажешь ты, душа, одна в ночи безбрежной». // Цветы зла. М: Наука, 1970.

18

Эмиль Чоран – любимый Дашей румынский философ, оцениваемый ею вначале как крайний онтологический пессимист. Эссе Чорана «Энтузиазм как форма любви», прочитанное Дашей в 2012 или 2013 году, побудило ее рассматривать Чорана в рамках идеи эсхатологического оптимизма, которую она начала развивать.

19

Цитата из более раннего дневника.

20

Заброшенность (Geworfenheit) – одно из главных понятий в философии Мартина Хайдеггера.