Колесницы судьбы. Анна и Сергей Литвиновы

что не суждено им вернуться в свое время, в собственные тела. И вот произошло второе чудо: они возвратились.

      Следовало отдаваться прежней жизни, как ни трудно. Искать хлеб насущный. Возвращаться к работе.

      Алексей позвонил помощнику Сименсу, и тот восстановил часы и дни приема.

      Данилова слишком долго не было в Москве. Его слава за эти годы потускнела. Имя позабылось.

      Да и столько всего произошло! Кто-то из былых клиентов уехал. Кто-то скончался. А иные нашли себе новых помощников, советчиков и кумиров.

      Но все равно клиентура понемногу восстанавливалась. Рост шел чуть не каждый день. Пациентов становилось все больше и больше.

      Хорошо объяснимо: наступили смутные времена. Как никогда люди нуждались в понимании, утешении, совете. Хоть кого-нибудь: врача, священнослужителя, экстрасенса.

      Многих, кто приходил к нему в полном раздрае, Алексей просил дозволения просканировать. А когда получал разрешение и видел, что творится у пациента в душе, мысленно хватался за голову. Внутри большинства царила ужасная каша, тяжелая мешанина. И непонимание того, что происходит, неверие в то, что творится.

      Уврачевать это было страшно тяжело. Данилов видел только один возможный путь: с помощью правды. Но ужас заключался в том, что она выглядела настолько шокирующей, что ни реципиенты, ни даже его собственный мозг не хотели ее воспринимать. И принимать.

      Поэтому приходилось идти во врачевании очень бережно, нежно отлепляя, фигурально выражаясь, пластыри, которые люди сами себе накладывали на обожженные души, менять их на новые, профессиональные повязки, по капле восстанавливать их веру в себя и надежду на будущее. Он ясно видел: горькая, тяжелая, но – ПРАВДА восхитительным образом действовала на людей, когда они внутренне соглашались ее принять. Они распрямлялись, становились ясней и тверже, а все их соматические боли, на которые жаловались, вдруг чудесным образом испарялись.

      Варя.

      Двадцать один год назад

      Тогда возле Успенской церкви в Вешняках не построили еще шумящую днем и ночью автотрассу – северо-восточную хорду. Было здесь тихо и покойно. А в одиннадцать вечера и подавно.

      Варя, ориентируясь по карте – никаких навигаторов тогда и близко не существовало, – свернула к храму с улицы Красный Казанец и припарковалась, не доезжая до входа метров тридцать.

      Здание, где отправляли культ, в ту пору никак не подсвечивалось, и оно каменной громадой белело за ночной оградой.

      Варя достала из бардачка фонарик – он всегда был при ней в «шестерке», на всякий случай.

      Глухо, тихо, ни одного человека вокруг.

      Как и положено старинной церкви, при ней имелось кладбище.

      За прозрачной металлической решеткой, увенчанной пиками, темнели кресты и надгробья.

      Вход на территорию оказался заперт. Калитка закрыта. Изнутри висел замок. Створки связаны цепью.

      Чего и следовало ожидать. И никого поблизости. Ни единого