Пластун. Владимир Лиховид

четверо дозорных мёртвыми лежали на каменных плитах бастиона.

      Иван, поражённый, воочию мог убедиться, что запорожцы прозвища дают друг другу не зря! Резун – он и есть резун…

      – Ваня, где вход в башню? Ага, понял! Надо непременно снять басурмана там! – тяжело дыша, казак двинулся к чёрной нише входа.

      Задрав голову, юноша посмотрел на высящуюся над бастионом массивную сторожевую башню. Где-то на её вершине должен быть ещё один турецкий дозорный воин.

      Ждать пришлось, как показалось Ивану, целую вечность. Наконец из башни вынырнул довольный Резун.

      – Дело сделано, хлопче! Эх, кабы были тут два десятка моих пластунов, то порешили бы всех сих басурман, дрыхнувших в казематах. Ладно, пидемо дале… забрав у Ивана фонарь, казак осторожно раздул его. Затем поставил на каменный зубец бастиона и приоткрыл одну замазанных копотью стенок. Слабый жёлтый луч вырвался наружу, затмив на мгновение свет луны. Резун мигом закрыл стекло. Потом опять открыл. Снова закрыл. Фонарь часто мигал жёлтым глазом, посылая в море свои тайные сигналы. И оттуда, от линии тёмного ночного горизонта едва заметно мигнул другой жёлтый глаз. Некоторое время оба фонаря-глаза перемигивались друг с другом. Потом пластун задул фонарь:

      – Ещё дело зроблено, брат! А теперича дела за нашими. Давай гвозди и молотки, Ванька!

      Вытащив из мешочка длинный тяжёлый свинцовый гвоздь, Резун бросился к ближайшей пушке:

      – Гляди, как сие делается, брат! – вставив гвоздь в затравочное отверстие орудия, Резун одним махом вбил его во внутрь пушки.

      Орудие загремело, как церковный колокол. Иван втянул голову в плечи и с ужасом огляделся. Ещё один сильный замах – и молоток намертво расплющил шляпку гвоздя о бронзовый ствол пушки.

      – Всё, брат, сдохла сия бомбарда! – старый казак протянул один молоток и горсть гвоздей юноше. – На, и лупи пушки по той стороне бастиона. И быстро! Нету у нас времени!

      Иван принялся за работу. Вставлял гвозди в затравочные отверстия и бахал по ним молотком. От непривычки и волнения молоток не всегда попадал, куда надо, гвозди сгибались дугой и пару раз Иван пребольно врезал себя по пальцам. И страшно нервировал грохот! Звон от ударов молотков по пушкам мог, казалось, разбудить не только турок в крепости, но и половину жителей Кафы. С противоположных стен и башен уже раздавались встревоженные голоса находившихся на них дозорных воинов… Случайно бросив взгляд на стену, Иван, ошарашенный, невольно замер. Десятки – много десятков длинных чёрных лодок с острыми носами неслись по морю. Их вёсла, сверкая при лунном свете, быстро мельтешили по бортам как ножки жуков-водорезов. Первые «чайки» уже подходили к крепости и на них хорошо были различимы голые по пояс люди с бритыми головами и саблями в руках.

      – Чего стал! А ну двигай скорише! – рявкнул с другой стороны Резун, продолжая заклёпывать пушки.

      Иван бросился к следующему орудию и одним взмахом вогнал в его сердцевин