Бомба для премьер-министра. Пётр Азарэль

тихший зал. – Сегодня наш триумф! Наша партия получила большинство в кнессете. Это значит, что мне, как руководителю партии, будет, возможно, рекомендовано представителями других партий сформировать правительство. Вам, членам центра партии, нет необходимости объяснять, в каком трудном положении находится страна. Мы шли на выборы с лозунгом вернуть нашему народу надежду и уверенность в завтрашнем дне. Мы любим Израиль и сделаем всё, чтобы он жил и процветал.

      Среди внимающих ему людей он увидел жену. Несмотря на годы, её лицо было прекрасно, и он невольно залюбовался им. Эстер заметила его взгляд и улыбнулась. Он ещё говорил минут пять. Потом спустился со сцены и направился к выходу, сопровождаемый рукопожатиями и возгласами поддержки. Жена сразу же последовала за ним.

      Мартовский вечер опустился на Иерусалим, словно накрыв город тёмно-синим покрывалом. Небо было чистым, и Венера ярко горела над головой. Прохладный весенний ветер непрошено забирался под полы его пиджака. Даниэль благодарно пожал протянутую Эстер руку и открыл переднюю дверь автомобиля. Она грациозно села и поправила чуть сбившуюся от ветра причёску. Даниэль обошёл машину, сел в кресло водителя и назвал в микрофон свой адрес. Послышались мягкие звуки электромотора, и «Тесла» двинулась по улицам города. Он хорошо знал их с детства. В нём жили его деды и бабушки, его родители, и сегодня живёт он с Эстер, их четверо детей, их внуки и внучки. Его прадед эмигрировал в Палестину из большевистской России больше ста лет назад. Пять поколений семьи Коэн пустили в Иерусалиме свои глубокие корни.

      В Кирьят Моше машина остановилась и припарковалась возле дома. Здесь было тихо и малолюдно. Редкие прохожие проходили мимо них и приветственно желали доброго вечера. Они знали его уже много лет.

      Дома их ждали. Его мама и Эдна, мама Эстер, накрыли большой стол посредине гостиной. Все принялись его обнимать и поздравлять. Дочери Ревека и Тамар привычно целовали его в щеку, а сыновья Иегуда и Меир пожимали руки.

      – Молодец, сынок! – сказала мама, целуя Даниэля. – Представляю себе, сколько сил и нервов стоила тебе победа.

      – Дай-ка, Ирис, обнять сына, – произнёс отец и подошёл к Даниэлю. – В тяжёлое время тебе досталась страна.

      – А когда здесь было легко, папа? – ответил Даниэль.

      – Верно, сынок. И всё же, ещё никогда угроза существованию страны не была столь явной.

      – Ты хорошо осведомлён, папа.

      – Только глупец не понимает, что происходит, – сказал Давид.

      – Прошу всех садиться, – позвала Ирис.

      – А что с детьми? – спросил Даниэль.

      – Мы с Эдной их уже покормили. Они в своих комнатах за компьютерами и планшетами.

      – Очень жаль, – с явным неудовольствием произнёс Даниэль. – Эти гаджеты заменили им общение. Скоро они разучатся говорить.

      – Так и займитесь этой проблемой, – парировала мама.

      – Если бы она была единственной, – с горечью усмехнулся Даниэль.

      Большая семья, человек пятнадцать, разместилась вокруг уставленного блюдами стола. Давид и Шимон, отец Эстер, открыли бутылки сухого красного вина и разлили его по рюмкам.

      – «Благословен Ты, Господи, Б-же наш, Царь вселенной, сотворивший плод виноградной лозы», – зазвучала над столом многоголосая молитва.

      Потом Шимон произнёс благословение еды. Все с удовольствием выпили вина и принялись за еду. Разговоры, как обычно, крутились вокруг детей и их школьных дел. Обсуждали и результаты выборов.

      Для Даниэля Коэна и его коллег по партии они были уже не первыми. Лет двадцать он возглавлял её и с каждым разом количество мандатов медленно, но неуклонно, росло. Сегодня она самая большая партия страны. Вместе с ней становилось выше и важней и его положение. Он уже поработал министром транспорта, министром внутренней безопасности и финансов. Теперь, скорее всего, ему предстоит сформировать и возглавить правительство.

      Он поднялся из-за стола и вышел на балкон. Отсюда, с одиннадцатого этажа, открывался прекрасный вид на Иерусалим. Светились бело-голубыми нитями подсвеченные мощными лампами стальные канаты струнного моста Сантьяго Калатравы. Все они устремлялись к высокой опорной мачте, выдерживая огромный вес распростёршегося над дорогой моста. По нему время от времени проходили трамваи, бросая из окон неяркий дымчатый свет. Даниэль лет тридцать назад, по пути в ешиву «Центр раввина», иногда останавливался на перекрёстке, чтобы посмотреть на грандиозную стройку самого крупного в мире моста этого архитектора. Когда Даниэль поселился в этом доме, сияющий ярким освещением мост стал его почти каждодневным видением. Потом напротив него стали вырастать небоскрёбы. Бывший автобусный парк превратился в деловой центр города. Даниэль посмотрел на правительственные здания в Гиват Раме, построенные за бульваром Бегина в десятые и двадцатые годы, заслоняющие собой здания Верховного суда, Государственного банка и Министерства главы правительства. Там находились министерские кабинеты, которые он занимал до сих пор. Близость его дома позволяла ему задерживаться на работе. Он частенько отправлялся в Гиват Рам и возвращался домой