Фенька. Борис Сафин

на летчика хоче учится, мне Данька по секрету казав. Ой не знаю, думай сам Петрович.

      – Спасибо тебе Огарка! Успокоила ты меня маленько. Чтобы то ни було, будем надеяться, що до этого не дойде. Поужинай со мной. Устина! Неси еще тарелку!

      …С фронта новости все тревожней. Каждый день собирались ставочники у хаты Тараса Петровича. Сводки слушали, молча, и только, когда голос Левитана замолкал, начиналось осторожное обсуждение. У баб одна песня «Как жить дальше, если поубивают мужиков, да сыновей? Кто же за нехристь такой этот Гитлер? Как зиму будем зимовать, если не отгонят эту вражину?

      Мужики, да какие мужики – песок сыпется, так те еще петушатся: «Погодьте! Красная Армия еще не раскрыла весь свой потенциал! Как было в гражданскую? Кавалерия решала все! Неожиданность, атака – вот и вся стратегия, да тактика!. Вспоминали, как заманивали врага поглубже в тыл, а потом бах-тарарах и наскоком по врагу! Тильки перья летят! Одним словом – маневры!».

      Парубки не понимали до конца смысл всеобщего обсуждения, но иногда и им удавалось вклиниться в разговор своими короткими репликами: «Самолетов и танков маловато! Гитлер всю Европу на нас, а у нас тильки с 23 лет на фронт призывают! Молодые смышленые, враз бы, да напором, да с флангов!».

      И только зычный голос Огарки мог разорвать этот непримиримый клубок рассуждений.

      – Бабы! Мужики! Скильки ж можно языками чесать? Разбредаемся! Дела стоять!

      …Вот и август уже позади. По ночам прохладно. Со среды заладил дождь – не пройти, ни проехать. По селу еще можно пройти, а вот на окопах прямо беда. Вот уже восьмая смена возвращается с «Объекта»; уставшие, промокшие. Среди них и Фенька. Разбила Огарка их дружную компанию. Фенька со Степкой, Ольга с Данькой. Так и меняют друг друга через сутки. Машина ждать не будет, словом перемолвится некогда. Только Буян, да Тишка не против. Нравится им, что через день их кормят, поят, обнимают такие гарные дивчины! Вот только улыбаться стали меньше и все чаще по щекам пробегают мокрые капельки…

      – Доця! Фенечка! Ты ж побережи себя! Бач – жакетка висит, скоро и не заметишь, как потеряешь. – мать жалеючи скрестила руки на груди – носилки полегче бери, спину не ровен час сорвешь. Я тоби как-то казала, що брат твой Милантий надорвался. Так вин тоже казав, що тильки телегу с картошкой в гору толкал, а через неделю смер.

      – Мама! Я ж тоби казала, що не дають девкам носилки. Я стенки у окопив подрубаю, а хлопцы кидають, тай уносят. Да заканчиваем скоро, две смены осталось.

      – Що за окопи таки, що третью недилю стильки народу не сробят?

      – Как тоби объясниты! Цей овраг, що пид лесом бачила? Так вин, если у нём таки квадратни ямки у бокив выкопати, на наш окоп, как дви капли воды буде похож. И ни яка машина, ни яка пушка не пройде. А у тех квадратиков солдаты будут стоять, тай отдыхать от ветру. Нимцы тих окопив испугаются и тильки пятки покажут.

      – Кака ты у мене уже взросла, да умная. Жалко, что не смогли в школе тебя удержать.

      – Ну,