Гунны. Олег Ивик

или [признать] за тех курносых (σιμους; более точный перевод: «плосконосых»124. – Авт.) и бессильных людей, которые, по словам Геродота, жили по Истру, или они перешли в Европу из Азии»125. Но Геродот, вопреки Зосиму, отнюдь не считал жителей северных берегов Истра ни курносыми (плосконосыми), ни бессильными – он называл таковыми не людей, а разводимых в этой местности лошадок. О сигиннах, живущих за Истром, у него сказано: «…лошади их покрыты на всем теле густыми волосами длиною до пяти пальцев в ширину; лошади малы, с раздутыми ноздрями (То же слово σιμους. – Авт.) и не могут носить на себе всадников…»126 Трудно заподозрить Зосима – образованного человека и неплохого историка – в том, что он был плохо знаком с трудами «Отца истории» (тем более что сам Зосим тоже писал по‐гречески). Однако факт остается фактом: текст Геродота он, употребив то же самое слово σιμους, исказил тем не менее до неузнаваемости. И здесь возникает одно занятное предположение. Дело в том, что гунны, будучи монголоидами, действительно имели, с точки зрения европейца Зосима, плоские носы. Вероятно, византийский историк каким‐то образом соотнес это с текстом Геродота о плосконосых лошадках и, сознательно или бессознательно, исказил слова своего предшественника. В таком случае надо признать, что его сведения о гуннах, якобы издавна живших за Истром, скорее всего, базируются на зыбком фундаменте сходства между носами самих гуннов и носами лошадей, обитавших в тех же местах во времена Геродота.

      Наиболее экзотическую версию происхождения гуннов излагает готский историк VI века Иордан. Он сообщает, что король готов Филимер, возглавлявший переселение готов в Причерноморье, когда «вступил в скифские земли», обнаружил среди своих подданных нескольких женщин-колдуний. Иордан пишет: «Сочтя их подозрительными, он прогнал их далеко от своего войска и, обратив их таким образом в бегство, принудил блуждать в пустыне. Когда их, бродящих по бесплодным пространствам, увидели нечистые духи, то в их объятиях соитием смешались с ними и произвели то свирепейшее племя, которое жило сначала среди болот, – малорослое, отвратительное и сухопарое, понятное как некий род людей только лишь в том смысле, что обнаруживало подобие человеческой речи. Вот эти‐то гунны, созданные от такого корня, и подступили к границам готов»127.

      Интересно, что, несмотря на столь нечестивое происхождение, гунны, по сообщению архиепископа Исидора Севильского (канонизированного Римской католической церковью), исполняли весьма богоугодную историческую роль. Святой пишет: «…Были они [гунны] бичом Божьим, и как только проявлялось Его негодование в отношении верующих, Он наказывал через них, чтобы исцеленные от уныния [верующие] сами сдерживали себя от алчности мира и греха и достигли наследства царства небесного»128.

      Мысль о том, что гунны происходят от сюнну, зародилась лишь в середине XVIII века, ее высказал отец европейской синологии француз М. Дегинь, который, будучи уверенным, что европейские «гуны» Марцеллина и варвары,

124

Σιμους – мн. число винит. падеж от σιμος. Слово σιμος традиционно переводится на русский язык двояко: курносый и плосконосый (см., например, словарь Дворецкого); однако существует мнение, что более точный перевод этого слова – плосконосый (см.: Оленин. Облик. С. 60).

125

Zos., IV. 20. 3 // Известия древних писателей, греческих и латинских, о Скифии и Кавказе. Собрал и издал с русским переводом В. В. Латышев. Том I. Греческие писатели. СПб., 1890. С. 800; оригинальный текст – там же.

126

Herodot., V. 9. Перевод Ф. Г. Мищенко, по изданию: Геродот. История в девяти книгах. М., 1888. Том II, с. 4. Отметим, что в русском переводе Г. А. Стратановского слова о форме носа лошадей опущены.

127

Iord., Get., 121 – 122.

128

Isid., Hist., 29.