Олег Табаков. Лидия Богова

театра со зрителем, Олег Павлович был особенно щепетилен: актер должен быть достоин зрительского доверия. И в конце жизни особо гордился, что прошли десятилетия, сменились несколько генеральных секретарей и три президента, а зрители никогда не отказывали ему в доверии. Но это не мешало студийцам оставаться детьми, озорниками. Они шутили, разыгрывали, хулиганили, словом, были нормальными ребятами, с замашками взрослых людей. После репетиции никому не хотелось расходиться, домой шли не сразу, а заглядывали в забегаловку, которую называли «Кабаре», на углу Максима Горького и Ленина, покупали на всех две бутылки клюквенного морса и каждому по пирожку с ливером и беседовали часами. Наверное, сегодня это можно назвать игрой, но всерьез: уже тогда они были театральные люди.

      Табаков вспоминал, что в студии он не только обрел настоящих друзей, но и впервые изучил «науку страсти нежной». В шестнадцать лет он влюбился в девочку из хореографического кружка Нину Кудряшову: «Эротика в юношеском возрасте имеет несколько иное значение, нежели в зрелые годы. Чтобы обрести право хоть как-то прикасаться к моей возлюбленной, я не поленился пойти в хореографический кружок, когда у них не хватало мальчишек, и принять участие в балете из жизни растений. Урожайные зерновые противостояли сорнякам. А у меня была роскошная роль Суховея, который все эти тростиночки под себя подминал, сжигая полезную флору… Короче говоря, я ее трогал весь спектакль». Любовь для него так и осталась чувством возвышенным: «Высочайшая планка в отношениях с прекрасным полом, взятая в юности, не давала мне опускаться ниже на протяжении всей жизни… Любовь всегда должна быть “с черемухой”, как говорил мой папа. Если Господь или судьба одаривали меня чувством, так оно развивалось по всем законам влюбленности и всего ей сопутствующего. Я благодарен жизни за то, что график моих влюбленностей всегда был плотен, насыщен и регулярен. Почти как движение подмосковных электричек».

      Участие в студии многим принесло известность в городе. 9 марта 1953 года, в день похорон Сталина, Табаков вместе с девочкой из студии читал на сцене Театра оперы и балета имени Чернышевского траурно-торжественный литмонтаж. Минут сорок они читали стихи Твардовского, Алигер, Симонова в атмосфере искреннего горя. Как писал Олег Павлович, в зале рыдали, бились в истерике, кто-то падал в обморок. Читал он с искренним чувством – то ли успеха хотелось, то ли атмосфера подлинного горя в зале захватила, но история с организацией «кружка декабристов» как-то забылась, а запомнилось ощущение власти актера над зрительным залом.

      Из тех далеких дней в Табакове осталось главное для актера: «Душа обязана трудиться и день, и ночь, и день, и ночь…» Вот давала Наталия Иосифовна задание, и хотели студийцы или не хотели, но все было серьезно: и поручаемые роли, и раздумья о будущей профессии, о дальнейшей судьбе. Она показала им всем «систему координат» как в театре, так и в человеческих отношениях. Когда Табаков уже стал зрелым профессионалом,