Полководцы Святой Руси. Д. М. Володихин

князя Владимирского (сын, племянник, младший брат), тогда совсем другое дело. В этом случае Новгороду угрожало вторжение полков с «Низовской земли». Более того, недовольный великий князь мог ударить по уязвимому месту боярской республики – занять Торжок и перекрыть подвоз хлеба с юга. Своего у Новгорода было очень мало. Без привозного же вечевое государство рисковало весьма скоро столкнуться с проблемой голода.

      И тогда, бывало, Дом святой Софии отступал. Изъявлял готовность и сам «послужить» великому князю. Такое случалось нечасто: даже и среди великих князей не всякий решался вступить в войну против могучей и богатой вечевой республики…

      Ярослав Всеволодович подходил к Господину Великому Новгороду с разных позиций: то как суровый властитель, то как преданный служилец. То скручивал в бараний рог, то уступал, отступал. Князь и город то боролись друг с другом, то обнимались, притом иной раз трудно было понять, перешло ли уже объятие в захват или это пока еще именно дружеское объятие.

      Начал, правда, карьеру самостоятельного полководца Ярослав Всеволодович довольно скромно. Под 1223 годом Новгородская летопись сообщает: «Приде князь Ярослав в Новгород, и рады быша новгородцы. Воеваша литва около Торопца, и гонися по них Ярослав с новгородцы до Всвята, не угони их…»[18] На этот поход словно падает тень будущего. Маленький город Усвят – камень преткновения в вооруженном противоборстве Руси с литвой. Еще встретятся в этом месте, очень неудобном для отступления на запад, русские дружинники и литовские ратники при том же Ярославе Всеволодовиче, а потом при его сыне Александре Ярославиче. Но сейчас – несчастье: «гнал, но не догнал» означает скверную судьбу для русских пленников, ведь их не удалось отбить.

      Но уж хотя бы отбросил чужое воинство.

      Зато следующий ход князя несколько удачнее. В том же году «…приде князь Ярослав от брата и иде со всею областию к Колываню. И повоева всю землю Чудьскую, а полона приведе без числа, но города не взяша. Злата много взяша, и придоша вси здравы»[19]. Явно новгородцы довольны. Коллективная душа их, столь же сребролюбием пронизанная, сколь и свободой, с чувством Русского Карфагена оценивает поход: «Окупил себя! Столько золота! А город… может, в следующий раз». Угодил, угодил Ярослав Всеволодович вечевой республике.

      Военно-политический эффект похода был явно ниже «экономического». Немецкое рыцарство и подданные датского короля «подавливали» на русские позиции в Прибалтике: расширяли плацдармы, подчиняли местное население, легко парировали неспешное, явное не успевающее за развитием событий противодействие Новгородской вечевой державы. Русские отряды, союзные чуди, уничтожались. Русских ратников иной раз вешали напоказ. Конечно, в этих условиях Ярослав, прибывший во главе свежих полков из Суздальской земли, мог решительным контрнаступлением разрушить планы противника. Немцы побаивались его, считая, что он привел двадцать тысяч коалиционного войска.

18

Новгородская первая летопись // Полное собрание русских летописей. Т. IV. СПб., 1841. С. 39.

19

Новгородская первая летопись // Полное собрание русских летописей. Т. IV. СПб., 1841. С. 39.