Право – язык и масштаб свободы. Роман Анатольевич Ромашов

любой социальный феномен может и должен рассматриваться как носитель некоторых свойств, представляющих ценность для культуры как системного целого. В свою очередь, сама культура представляет собой агрегат приспособлений, основным назначением которого является удовлетворение базовых потребностей человека. Иначе говоря, культура не знает ничего бесполезного; всякое явление, каким бы малозначительным или ненужным оно ни казалось, неизбежно вносит свой вклад в решение этой общей задачи, так или иначе способствуя обеспечению этих фундаментальных потребностей. При этом выделяется особая группа явлений – так называемые культурные императивы, которые выступают универсальными условиями действия всех иных функциональных элементов культурной целостности. В частности, к таким «культурным императивам» Б. Малиновский относил и право[155].

      Тот факт, что право представляет собой социокультурную ценность, можно подтвердить двумя путями. Во-первых, существование права в социуме требует значительных ресурсов. Построение юридической инфраструктуры и ее поддержание в рабочем состоянии связаны для общества с огромными затратами материального, организационного, интеллектуального и т. п. характера. Законодательный корпус, правоохранительные органы, юридические образование и все прочие институциональные элементы юридического поля имеют чрезвычайно высокую «социальную цену». Но наличие стоимости свидетельствует о том, что существует и ценность, в противном случае необходимые ресурсы перестали бы выделяться.

      Во-вторых, социокультурная ценность права наглядно проявляется в ситуациях кризисного и революционного характера. Любая революция с внешней стороны представляет собой радикальный разрыв с прошлым, выражающийся в скачкообразном, резком изменении основ социально-экономического и политического устройства. Поэтому первой жертвой революции обычно становится правовая система общества, обеспечивающая сохранность социального порядка. Революция требует не разового нарушения установленных юридических процедур, а полного отказа от них. Это означает, что выносится приговор существующему правопорядку, на него возлагается значительная часть вины за бедственное состояние общества. Однако, разрушив прежний правовой порядок, революция практически сразу же ускоренными темпами начинает порождать собственные нормативные формы. Дело в том, что революция сопряжена с поражением и гибелью лишь отдельно взятой правовой системы, но не права в целом, как социального института. Напротив, революционный опыт подтверждает универсальность и незаменимость права в качестве средства социокультурной интеграции, поскольку вслед за разрушением старого правопорядка революционные силы почти немедленно вынуждены сами обращаться к правовой форме для внедрения и легитимации новых принципов общественной жизни. Действительно, после любой революции сохраняются опорные конструкции правовой системы – закон, суд, собственность, договор, преступление, наказание, полиция

155

См.: Малиновский Б. Научная теория культуры. М., 2005. С. 103–111.