Дремеры. Тени Альвиона. Алина Брюс

я имею в виду, им кто-нибудь что-нибудь преподает?

      В глазах Глерра промелькнуло раздражение.

      – Я всегда готов наставлять тех, кого Орена благословила хоть крупицей своего дара, но, боюсь, кроме Тиши, никто не обладает необходимой усидчивостью, я уж молчу о том…

      Девушка вновь перебила его:

      – Кто-нибудь учит их чему-нибудь стоящему?

      Люцилла пораженно ахнула, а Глерр прищурился:

      – Могу я узнать, с какой целью ты спрашиваешь?

      Кьяру, похоже, нисколько не смутил его тон – ровный, но в то же время угрожающий. Она ответила:

      – Дети не должны находиться в праздности. Если вы не можете заниматься с ними, тогда я сама буду обучать их.

      Глерр поднял брови и улыбнулся краешком губ.

      – Нет. Я не позволяю.

      – Нет?.. – Кьяра заморгала, на мгновение сбитая с толку, затем нахмурилась. – Что значит «не позволяю»? Дети имеют полное право…

      В синих глазах заплескалась насмешка.

      – Видишь ли, дорогая Кьяра, в некотором роде я опекун этих детей, – Глерр бросил быстрый взгляд на Нейта, – а значит, я, и только я решаю, на что они имеют право, а на что – нет.

      Девушка задохнулась от возмущения, а он продолжил:

      – Сейчас двери этого дома открыты для всех желающих, но если я пойму, что кого-то мои правила не устраивают, то запру Оранжерею.

      – Глерр, послушай… – заговорил Нейт, но Кьяра, вспыхнув от злости, его прервала и подчеркнуто спокойно сказала:

      – Что мне сделать, чтобы ты передумал?

      Глерр медленно улыбнулся, а его глаза вспыхнули.

      – Я хочу нарисовать ваш портрет.

      Захваченная врасплох, Кьяра приоткрыла рот и пробормотала:

      – Я… никогда… я… – но потом, кашлянув, твердо произнесла: – Хорошо, я согласна.

      Люцилла, шумно вздохнув, вперила в нее неприязненный взгляд. Улыбка Глерра стала еще шире.

      – Нет, я имел в виду вас обеих, – и он кивнул на меня.

      В лицо словно направили свет множества люминариев – на миг я даже зажмурилась, чувствуя, как неистово забилось сердце.

      Он хочет нарисовать меня? Зачем?

      Я посмотрела на Кьяру, которая обернулась ко мне с мольбой во взгляде, затем на Кинна – он едва заметно покачал головой. И меня вдруг озарило.

      – Я согласна, но при одном условии.

      Глерр вопросительно вскинул брови.

      – Позвольте нам с Кинном изучить вашу карту. – Заметив сомнение в его глазах, я добавила, стараясь звучать искренне: – Мне очень нравятся карты, всегда нравились. И Кинну, я знаю, тоже. Мне сказали, ваша карта – огромная редкость, поэтому хотелось бы как следует ее рассмотреть.

      Я выдержала пристальный взгляд Глерра, стараясь не выдавать собственного волнения. Наконец он тряхнул темными кудрями.

      – Хорошо. Я согласен. Завтра жду вас обеих через два часа после рассвета. Час я вас пишу, потом у вас есть полчаса на карту – и ни минутой больше. Где выход, вы знаете.

      На прощание изогнув губы в холодной полуулыбке, он вышел из гостиной