История российского мусульманства. Беседы о Северном исламе. Равиль Раисович Бухараев

Но это не другое писание, а то же самое, даже если оно изложено в двух разных книгах.

      Х: Ну вот видишь, я тоже говорю, что Бог Отец и Бог Дух Святой не отличаются от Сына, даже если Он существует в разных ипостасях»[14].

      Очевидно, что такой диалог вряд ли убедил бы мусульманина, да и сведущего христианина, так как из него проистекает, что Бог-Отец и Бог-Дух Святой – это ничто иное, как типографские копии Иисуса Христа. Однако принцип этих диалогов остался в неизменности еще много веков, тем более что в действительности они писались не для мусульман, а для тех христиан Халифата, которые уже в те времена массово переходили в ислам. Для самих же мусульман Халифата, отведавших вкус античной логики и к IX веку имевших в своем распоряжении всю сокровищницу мировой философии в переводе на арабский, в религиозных спорах существовало (да и сейчас существует) только два вида аргументации.

      Первый – это отсылка к подлиннику Писания, а не к философским построениям более поздних авторитетов. Надо сказать, что христианство начиналось именно с таких ссылок на Ветхий Завет, которыми совершенно естественным образом полны Евангелия. Для мусульман было важно, что написано в Ветхом и Новом Заветах и что говорил сам Иисус, а не отцы церкви, слово которых христиане принимали на веру так же, как само слово Писания. Мусульмане, со своей стороны, понимали, что мусульманские богословские авторитеты не могут явиться авторитетами для другой религии, и безо всяких ссылок на них утверждали, что сами Евангелия не дают никакой аргументации в пользу Божественности Иисуса и, следовательно, в пользу идеи Троицы. Более того, мусульмане верили Корану, где говорится, что отдельные христиане и иудеи нарочно исказили собственное Священное писание по неким причинам политического свойства:

      «Горе тем, которые пишут Книгу своими собственными руками и говорят потом: «Это исходит от Аллаха», дабы получить за это ничтожную плату. Итак, горе им за написанное их руками, и горе им за заработанную ими плату». (Сура Ал-Бакара, 2:80)

      Это относится, в частности, к той христианской критике ислама, что пришествие Святого пророка как будто бы не было предсказано Евангелиями, в то время как пришествие всякого истинного пророка предрекалось предыдущими Писаниями. Однако, помимо обвинений в позднейших приписках и другом искажении евангельских текстов, мусульмане, понимая важность божественных предсказаний о явлении Святого Пророка, всегда ссылались на то, что это явление предсказано и в Ветхом Завете[15], и в Евангелии от Иоанна:

      «И я умолю Отца, и Он даст вам другого Утешителя, да пребудет с вами вовек, Духа истины, которого мир не может принять, потому что не видит его и не знает его, а вы знаете его, ибо с вами пребывает и в вас будет». (От Иоанна, 14:16–17)

      Христианско-мусульманский спор здесь идет о слове «Утешитель», которое в греческом подлиннике христиане читают как «Параклет», а мусульмане – как «Периклет», то есть «достойный всяческой хвалы», или, на арабском, Мухаммад. В ответ на христианское утверждение, что дух-Утешитель уже являлся апостолам в Кесарии,

14

«Medieval Christian Perceptions of Islam», edited by John Victor Tolan? Routledge, New York and London, 2000, p. 21.

15

См., например, Abdul Haque Vidyarti, «Muhammad in World Scriptures”, Adam Publishers & Distributors, Shandar Market, Chitli Qabar, Delhi-110006, 1990.