S-T-I-K-S. Рихтовщик. Соленые брызги ярости. Дмитрий Гришанин

насквозь промочила штаны нашего камуфляжа.

      – Определённо, охотиться в лабиринте было куда как комфортнее, – проворчала Слеза, счищая с кепки, волос и куртки клочья налипшей паутины вперемешку с иголками. – Грязи, считай, столько же, да ещё и ноги мокрые.

      – Зато здесь светло, – буркнул я, тоже избавляясь от налипшей грязи. – И паутина не кислотная.

      – Там тоже с факелами нормально было. А кислотных ловушек раз-два и обчёлся, в отличие от лесной паутины.

      – Ладно, душу не трави. Всё одно мне теперь туда путь заказан.

      – Чего это?..

      – Того, мля… Короче, разборка у меня случилась в нашем номере, куда попал после возрождения. Пришлось парочку неприятных типов замочить…

      – А поконкретнее?

      – Пастуха с Овечкой. Помнишь таких?

      – Фига се! А этим-то чё от тебя вдруг понадобилось?

      – Дуру-то из себя не строй. Мешок с отрядными трофеями, что мы на пару раздербанили, я из рюкзака Пастуха вынул.

      – Во-первых, не ты, а Скальпель…

      – Ну, Пастух таких подробностей, слава Стиксу, не знает.

      – А во-вторых, ты был членом отряда. И, как последнему выжившему, по закону вся добыча принадлежит тебе.

      – Ну, у Пастуха с Овцой по ходу на этот счёт было иное мнение, – хмыкнул я.

      – Понятно. Ну, ты их вальнул, и…

      – Селёдка стал этому свидетелем, и наехал на меня, требуя объяснений. Душу изливать, как он хотел, я ему не стал и свалил из Малины с волчьим билетом.

      – М-да, ситуация… Вообще-то, Рихтовщик, Селёдка, он дед-то вроде бы неплохой. Может, ему-то как раз и стоило душу излить. Дед на Континенте о-го-го сколько пожил. Совет бы дал…

      Слеза снова включила наседку, и меня это мигом выбесило.

      – Млять! Мы чё сюда пришли? – перебил я подружку. – Дело делать или разговоры разговаривать?

      – Да всё-всё, поняла. Не надо на меня так глазищами сверкать… Готов?

      – Как грёбаный пионер!

      – Да поможет нам Стикс! Погнали…

      Слеза произнесла фразу-активатор, ожидаемо обернувшуюся для моего слуха неразборчивым набором звуков, и Лакомый кусочек накрыл окрестный ельник, зазывая всех местных мотыльков к нам на огонёк.

      Спустя десять секунд с момента активации дара окружающая поляну чащоба буквально ходуном заходила от откликнувшихся на зов Кусочка тварей. Утреннее безмолвие сменилось яростным треском и хрустом сминаемых заражёнными сучьев и веток.

      Удивив подружку, вместо Шпоры я извлёк из инвентаря роскошный лук, ловко закрепил на концах тетиву и наложил извлечённую из притороченного к поясу колчана стрелу.

      Первый выскочивший на поляну бегун завалился обратно в ельник, схлопотав арбалетный болт в ощеренную пасть. Пока Слеза по новой отводила рычаг арбалетного взвода, я отоварил стрелой в грудь следующего заагренного бедолагу, выскочившего из кустов в другой части поляны.

      Таким переменным отстрелом первые секунд двадцать нам удавалось сдерживать слабый