Царство селевкидов. Величайшее наследие Александра Македонского. Эдвин Роберт Бивен

себя, обострились. Это была последняя соломинка. Македонские вожди, которых оттолкнуло поведение регента, видя, что его дело проиграно, быстро согласились положить конец этой невозможной ситуации. Пифон, сатрап Мидии, и примерно еще сотня офицеров подняли открытый бунт. Селевк принял сторону победителей. И свой выбор он сопроводил безжалостно энергичными действиями. Он сам повел отряд офицеров кавалерии, которые вломились в палатку регента. К ним присоединились телохранители[20], и их командир Антиген сам нанес Пердикке первый удар[21]. Затем масса нападающих кинулись на него и завершили дело[22]. Армия немедленно примирилась с Птолемеем и вернулась с царями, дабы соединиться с Антипатром и Антигоном, которые шли с севера. Пифон и другой вождь по имени Арридей приняли командование армией и опеку над царями.

      Популярный полководец Кратей, который оставил Македонию вместе с Антипатром, ушел из жизни. Его отряд потерпел удивительное поражение от рук Эвмена, и сам он погиб (май 321 до н. э.). Однако эта победа Эвмена не сделала его достаточно сильным, чтобы задержать Антипатра, который пересек Малую Азию посуху, или Антигона, который двигался вдоль берегов морем. Антипатр обнаружил армию (это была армия Пердикки), расквартированную у Трипарадиса в Северной Сирии[23].

      Македонская пехота все еще была в раздраженном и подозрительном настроении. Роль ее в убийстве Пердикки, как кажется, в основном была пассивной; аристократы и всадники действовали через голову пехотинцев. И хотя они примирились с изменением командования, они не могли не чувствовать, что в чем-то предводители их обманули. Они охотно ответили на призыв Эвридики, амбициозной супруги Филиппа Арридея, когда она начала жаловаться, что Пифон покушается на права их кумира – бедного недоумка-царя. Пифону и Арридею удалось до некоторой степени усмирить их, отказавшись от регентства; они продолжали осуществлять свои права лишь до появления Антипатра, которого вслед за тем армия выбрала регентом вместо них. Антипатр, великий представитель старых дней Филиппа, должен был все наладить.

      Но теперь, когда появился Антипатр, результат был тот, что он также поссорился с македонскими воинами. Дело было в деньгах, которые обещал Александр и которые Антипатр то ли не хотел, то ли не мог выплатить немедленно. Эвридика и сторонники Пердикки довели воинов до бешенства. Армия стояла лагерем на берегах реки. С другой стороны были войска, которые Антипатр привел с собой из Македонии. На верность этих новых рекрутов можно было полагаться вполне, однако большая армия, включавшая в себя ветеранов, завоевавших мир, которая выбрала царей и считала себя суверенной властительницей империи, подняла открытый бунт. Когда Антипатр перебрался через реку, чтобы побеседовать с воинами, его встретили камнями. Двое мужчин противостояли взбешенной толпе и спасли Антипатра. Один из них, как и сам Антипатр, был полководцем времен Филиппа – Антигон, сатрап Фригии,

20

ὑπο τῶν σωματοφυλάκων, Paus., I, 6, 3; ср. Just., XIV, 4, 11.

21

Diod., XVIII. 39, 6; Arr., Τὰ μετ΄ Ἀλέξ. 35.

22

Diod., XVIII. 36; Arr., Τὰ μετ΄ Ἀλέξ. 28; Strabo, XVII. 794; Селевк упомянут вместе с Антигеном, Nepos, Eum. 5, 1.

23

Diod., XVIII. 39, 1. Местоположение Трипарадиса, «Трех садов», точно не известно. Предполагали, что это то же самое, что Парадис, упомянутый у Strabo, XVI, 756; Plin. N.H., V. 19; Ptolemy, V. 15, 20 и у Стефана Византийского близ истоков Оронта. П. Пердризе (Revue archéol. 3^mesérie, xxxii. (1898), p. 34 f.) отождествляет его с Риблой (современное Рабле), которая фигурирует в Ветхом Завете как врата в Южную Сирию с севера. Это отождествление оспаривает Р. Дюссо (Revue archéol. 3^mesérie, xxxii. (1898), p. 113 f.), который располагает ее у Джусии. Эта разница во мнениях не слишком важна, поскольку расстояние между Джусией и Риблой, как говорят, «полчаса на лошади шагом».