У Истока. Хранители. Том 3. Пробуждение. Оливия Тишинская

может быть, – выдохнул хранитель. – Ты точно знаешь?

      – Более чем. Скоро ты тоже всё узнаешь. Если мы выживем.

      Солнце почти скрылось за лесом, последние отсветы раскрашивали облака в нереально яркие розовый и синий. Ведьма смотрела, не отрывая глаз. Хранитель понимал. Она смотрит на закат его глазами, глазами друга, пытаясь то ли вспомнить, то ли понять…

      – Ты знаешь, это всё взрывает мозг. Это как-то бредово и нереально…

      – Ну, давай, оглуши меня откровенностью, скажи, что я сумасшедшая, – вскинув бровь, сказала ведьма.

      – Я тебя люблю, – каким-то странно чужим голосом сказал хранитель и побледнел.

      Она едва улыбнулась, потянулась к нему, коснувшись невыносимо нежно его щеки, мягко коснулась губами его губ и прошептала:

      – Я знаю… Я тоже.

      Глава 14. Под защитой

      Долго ехали молча. Мелкая спала. Ведьма сосредоточенно смотрела на дорогу. На этот раз даже музыку не включила. Хранитель смотрел в боковое окно, иногда искоса поглядывая на спутницу. Она пугала и манила его одинаково сильно. Странно было осознавать, что они вот так рядом тысячи лет. Почему он ничего не помнит? Как странно, она знает о них столько всего, а он не в силах вспомнить, что вечно любил её. Он снова посмотрел на ведьму. В тусклом свете приборной панели она была необыкновенно хороша, черты лица заострились, в глазах отражались разноцветные огоньки приборов. Она не моргая смотрела на дорогу, удобно откинувшись в кресле. Левая рука её лежала высоко на руле, а правая на подлокотнике. Всё под контролем. Она знает, что делает и что делает всё правильно.

      Он посмотрел в окно. В почти чёрном небе плыли звёзды, яркие и не очень, они то пропадали за огнями фонарей, то вновь всплывали. Где он, этот Исток? Насколько далеко? Можно ли вообще его увидеть? Почему-то хранителю казалось, что с Земли он непременно виден. Как далёкая туманность, откуда непрерывно яркими лучами всех радужных цветов разлетается по Вселенной нечто прекрасное, тёплое и живое. Непременно живое. Что-то почти осязаемое. И попадись ему на пути кто-то, оно пронизывает его насквозь нежностью, любовью, добром. Таким богатством чувств, что от переизбытка их наворачиваются слёзы.

      Это тоже пугало хранителя: «Она знает. А я?»

      Вот что пугало его едва ли не больше всего: она знает, что будет. А он нет. И что было. И чем дело кончится. А он – нет! И он постоянно из-за этого чувствует себя тупым идиотом. Она иногда сердится, но любит. Терпит.

      Что же делать? Как вспомнить?

      Он снова повернулся к ней. На этот раз она поймала его взгляд, улыбнулась одними уголками губ и положила свою руку поверх его. Отвернулась и снова – каменный взгляд на дорогу. Каждый раз, когда она вот так безмолвно отвечала его мыслям и чувствам, у него внутри что-то обрывалось. Хотелось бежать и от неё, и к ней. Она чувствовала его желания, мысли. А он только пытался. И его пугало, что она так точна и так нежна с его внутренними демонами. Где она, такая маленькая и хрупкая, берёт столько сил, мудрости, доброты?