О возлюблении ближних и дальних. Наталья Волнистая

обозвали ее дурой: помнили, с каким трудом Таня выплывала из предыдущих омутов.

      По осени в Таниной хрущевке раздался звонок. Один из британских соискателей купил индивидуальный тур и приперся. Таня даже не сразу его вспомнила.

      Клифф был похож на полковника Гастингса в молодости. За день, посвященный любованию меловыми скалами Дувра, проел плешь рассказами о том, какой истинно английский эль варят на его пивоварнях. Озверевшая от подробного описания технологического процесса Таня спросила, не сыплют ли в сусло жучков для придания пиву должного истинно английского вкусового колорита? Клифф пришел в ужас, длинно и занудно рассказывал от санитарных нормах, приравненных к заповедям Господним, а потом осторожно поинтересовался, откуда в Таниной голове столь странные мысли. Своего тезку Саймака он не читал.

      Вот вам ситуация. Послать подальше неудобно, человек потратил кучу денег, ведет себя прилично, руки не распускает, высокими чувствами голову не дурит, разве что временами смотрит грустно. В общем, сделали вид, что один хороший человек приехал к другому хорошему человеку.

      Пришлось таскать его по музеям и гостям.

      За пару дней до отъезда поехали к Таниным друзьям на дачу. На обратном пути Таня шипела подруге:

      – Отвезем его в гостиницу!

      – Да хоть чаем напои, неудобно же, – шипела в ответ подруга, ласково улыбаясь Клиффу.

      Ну ладно, подруга посигналила на прощание и отбыла, а Таня повела иноземца поить чаем. В квартире было нехорошо. В жилом помещении не должно пахнуть как в привокзальном туалете времен развитого социализма. А когда открыли дверь в совмещенный санузел, где бодро фонтанировал унитаз, то стало еще хуже. Таня, на бегу бросив Клиффу, что стоянка такси напротив дома, помчалась к верхним соседям. На втором этаже не было никого, на третьем, в съемной квартире, гудело штук двадцать студентов, а на пятом праздновали юбилей, тоже не менее двадцати человек. Просить веселых подвыпивших людей не пользоваться туалетом – дело безнадежное. Тем более что студенты пили пиво. Таня прискакала вниз, позвонила в ЖЭС, чтоб вызвали аварийку, и ринулась на ликвидацию последствий.

      В санузле она увидела Клиффа. И поняла, что такое «жесткая верхняя губа». С непроницаемым лицом островитянин Клифф, закатав рукава рубахи стоимостью в Танину зарплату, собирал уже нафонтанировавшее в ведро.

      Аварийка приехала через час. Все это время Таня и Клифф плечом к плечу сражались со стихийным бедствием, время от времени поглядывая друг на друга.

      Аварийщиков было двое: мрачный мизантроп и веселый циник.

      – Эй, подруга, – сказал циник. – У тебя мужик – буржуин, что ли?

      Таня подтвердила.

      – Ты смотри, весь в дерьме, но нормальный мужик, во как старается. Эй, мужик, дружба-фройндшафт, веригуд!

      К полуночи причины катастрофы были устранены, осталось устранить последствия.

      К утру все было проветрено, вымыто, ковер из прихожей отнесен на помойку, а Таня поняла, что тот самый «первый взгляд» по счету может быть вторым. Или десятым. Или десятитысячным. Первый взгляд