Будьте здоровы и держите себя в руках. Андрей Бильжо

отдали хозяевам Марса. А Гагарина с Терешковой продали. Поправили свое материальное положение.

      Дездемона в конце жизни много болела. Ей сделали несколько операций на молочных железах. Их у нее было семь: четыре с одной стороны, три – с другой. Асимметрично. Я часто возил ее к ветеринару. И вот сидим мы с ней как-то в ветеринарной клинике в очереди на перевязку. А напротив меня сидят три женщины с сумками. Из одной сумки торчит кошачья мордочка.

      – У меня, – говорит хозяйка, – кошка с балкона упала и лапу сломала.

      – А у меня, – говорит вторая, поглаживая свою собачку, – она упала с крыльца и ногу вывихнула.

      И смотрят они вдвоем на третью женщину. А у той сумка на коленях, и из нее ничего живого не торчит.

      – А у меня, – говорит третья, – в сумке хомячок. Дочка чистила клетку. А хомячка на стул посадила. Он со стула упал и лапку сломал.

      Спать со мной прооперированная Дези отказывалась. Стеснялась себя. Спала на полу, у постели, возле меня. Мне казалось, что к концу своей жизни она понимала абсолютно все.

      Похоронена она рядом с моим домом на Смоленской. Иногда по несколько раз в день я прохожу мимо этого места. И вспоминаю ее.

      А душа Дездемоны, я уверен, летает где-то в космосе. Про души людей не знаю, а собачьи – точно там. Ведь они первыми его покорили.

      Больше собак у меня не было. У меня на них развилась страшная аллергия.

      Вот такая космическая история.

      Будьте здоровы и держите себя в руках.

      2. "Мы едем, едем, едем в…"

      Ну что ж, придется сознаться в самом страшном: во-первых, я не люблю машины и, во-вторых, я не умею их водить.

      Чувствую, как теряю к себе уважение мужской части читателей.

      Все это, однако, совсем не означает, что я ничего не знаю про жизнь на дорогах.

      До того как я стал ездить на первой своей “Волге”, я часто ездил на “леваках”. Каких только машин и бомбил я не перевидал!

      …Как-то морозным зимним вечером на Кутузовском проспекте я поймал “Жигули”. Открыл дверь – и остолбенел: в машине не было никого. Но не может же машина ездить сама по себе! Пока я размышлял на эту тему, “черная дыра” вдруг заговорила, но довольно странно. Все вроде понятно, но звучит как-то не так.

      – Дука? – спросила меня “черная дыра”.

      – Прямо. До Садового кольца, – ответил я.

      – Ксолько? – спросила “черная дыра”.

      Я назвал сумму.

      – Досись, – пригласила она.

      Я сел, не отрывая взгляда от “черной дыры”. Машина поехала, и постепенно из черноты проступили черты лица. За рулем в черной суконной шапке-ушанке (уши опущены) сидел черный, как шапка-ушанка, африканец.

      Африканец в ушанке – это странно само по себе, потому что это противоречие по сути, а за рулем раздолбанных “Жигулей” – еще и страшно.

      Ну а какой