Кофе по-турецки. Джавид Алакбарли

бедах можно было слагать легенды. Правда, молва ограничивалась пока лишь слухами и сплетнями. А ещё его считали позёром. Наверное, в той сумасшедшей смеси денди, донжуана и будущего бравого вояки, которой насквозь была пропитана его натура, всё-таки желание пустить пыль в глаза преобладало надо всем и вся.

      Самым же удивительным во всём, что происходило вокруг него, было то, что ему охотно прощали любые его проступки. Его харизма вынуждала всех тех, кто выступал против него, рано или поздно выбрасывать белый флаг. Именно поэтому и он, в свою очередь, всё им прощал. Ну, какой же вояка будет сражаться с теми, кто уже сдался на милость победителя?

      Все знали, что он заканчивает военную академию и готовится к службе в армии. Однако это абсолютно не мешало ему, что с первых же дней появления в свете о нём заговорили, как о женихе номер один. Он любил щеголять в военной форме, хотя нередко появлялся на балах и в идеально сидящем на нём фраке. Обожал блистать на изысканных приёмах, мимоходом вдребезги разбивая девичьи сердца и никогда не влюбляясь. Ему казалось, что это чувство не совсем достойно настоящего мужчины, который готовит себя к будущим сражениям и войнам. Он мечтал еще о званиях и орденах.

      Однако в один прекрасный день все его представления о том, какую же роль, в конце концов, в его жизни будут играть женщины, рухнули в одночасье. Он вдруг, абсолютно не ожидая этого, понял, что увидел самое удивительное существо в мире. Именно тогда он сполна осознал глубинный смысл, казалось бы, столь простой фразы: «Девушка, предназначенная тебе самой судьбой». А ведь она ещё даже не была девушкой. Ведь выглядела просто ребёнком. Это наивное, беспомощное и безумно прекрасное дитя сразу же по разило его воображение.

      Будучи по своей природе прожжённым циником, он, тем не менее, при одном лишь взгляде на неё понял, что в этих огромных голубых глазах плещется целое море любви и нежности. Его сразу же пронзила мысль о том, что именно рядом с ней он и должен быть всё время в этой земной жизни. Так и только так он мог бы обрести покой, счастье и смысл в своём земном существовании. Это была настолько непреложная истина, что ему даже в голову не приходило, что кто-то может в этом усомниться.

      В то время, когда она впервые его увидела, ей было всего пятнадцать лет. Её старшую сестру уже начинали вывозить в свет, и порой мать разрешала ей, ещё не достигшей совершеннолетия, посещать эти чудесные балы вместе с ними. Когда она увидела этого молодого человека, приглашающего её сестру на танец, целующего руку её матери, и даже её осчастливившего каким-то невероятным, на всю жизнь запомнившимся поцелуем, то она сразу поняла, что это судьба. От неё нельзя было уйти или скрыться.

      Почему-то вдруг вспомнились какие-то стандартные слова о том, что настоящей паре надо пройти сквозь все испытания и быть вместе и в горе, и в радости, сразу же выплыли в её сознании. Ну, кто же знал тогда, что в их семейной жизни горя и невзгод будет гораздо больше, чем радости и счастья?

      В тот прекрасный день их знакомства, когда всё вокруг было преисполнено красотой и гармонией, трудно было себе представить, что всего через несколько лет этот молодой человек будет тем единственным, кто рискнёт ухаживать за ней, когда она в горячечном бреду будет молить бога о спасении. А ещё он будет отгонять от неё огромных корабельных крыс, поить её с ложечки и выносить на руках с переполненного несчастными людьми огромного корабля. В те минуты, когда корабельный врач признавался её жениху в своей беспомощности и убеждал его в том, что нет никакой надежды на её выздоровление, тот, неожиданно для всех, спросил:

      – А на корабле есть священник?

      – Да. Есть. Но зачем он вам?

      – Я хочу, чтобы он обвенчал нас. Ведь она моя невеста. И если так уж сложится, что она уйдёт от нас, то я хочу, чтобы она покинула этот мир как моя жена.

      Когда спал жар, и она наконец-таки очнулась, то почему-то сразу же спросила у него:

      – Что случилось?

      – Произошла настоящая катастрофа. Ты уснула обычной дворянкой, а проснулась уже графиней. И я боюсь, что нам это не удастся исправить. Была невестой, а стала женой. К сожалению, пути назад нет. Увы и ах! Мы навсегда связаны единой цепью. Отныне и вовеки.

      – Ну вот. Опять ты смеёшься надо мной. Как всегда. Как же я могу выйти замуж и ничего не помнить об этом. Ты опять дурачишься?

      – Ничего подобного. Нас обвенчали по всем канонам. Просто в момент, когда ты должна была сказать: «Да», – я попросил тебя кивнуть. И, несмотря на жар и слабость, ты вдруг взяла и сделала это. Этим кивком ты сразу предопределила свою судьбу. Теперь ты моя жена. Смирись с этим. Постарайся хоть немножко порадоваться. Если не за себя, то хотя бы за меня.

      До сих пор самый неординарный её поступок в этой жизни заключался в том, что она позволила ему надеть себе на палец обручальное кольцо. Это было во время его единственного появления в их особняке. Тогда он, практически в дверях, сказал её родителям:

      – Здравствуйте. Извините меня за этот кавалеристский наезд, но просто нет времени. Меня, наконец-таки, отпустили из госпиталя. И сегодня же надо вернуться на фронт. Для меня очень важно знать, что она будет ждать. А