Похищенная викингом. Кейтлин Крюс

она была уверена, что достаточно знает о мечах и людях, ими владеющих. Ведь она провела все детство среди придворных и наблюдала за ними. И они боролись каждый день в каждом замке, где жила Эльфвина.

      «У каждого мужчины есть не один меч, дитя мое, – говорила Милдрит. – Тот, который он держит в руке, может тебя убить, но это бывает милостью по сравнению с тем ущербом, который он может нанести другим».

      Эльфвина много видела при дворе матери. Порой то, что не совсем понимала, иногда во дворе или в зале. Она видела, как мужчины и женщины совокуплялись, и понимала, что мать ждет от нее сохранения целомудрия, которое может стать хорошим условием для торга. Впрочем, настанет день, когда и ей придется принести себя в жертву. Сколько бы она ни молилась, это лишь вопрос времени.

      «Это больно?» – осмелилась она задать вопрос Милдрит, зная, что с матерью не сможет позволить себе такие разговоры.

      «Больно, когда случается уколоть палец иглой?»

      Эльфвина покосилась на несчастные пальцы.

      «Больно».

      Женщина пристально посмотрела ей в глаза. Девушка запомнила этот взгляд так отчетливо, словно разговор происходил только сегодня, а не много лет назад. Запомнила морщинистое лицо и сжатые зубы. А еще сочувствие в глазах.

      «Но ты ведь знаешь, что научишься владеть иглой, и пальцы будут ловко с ней управляться, не будет нужды терпеть боль. Никогда не забывай об этом, дитя».

      С того дня Милдрид прожила только три зимы. Но Эльфвина сделала так, как та ей велела, – она не забыла. Теперь, продвигаясь по темноту лесу, она не могла думать ни о чем другом. Пыталась представить на месте извивающихся в объятиях друг друга мужчин и женщин, которых видела так много, себя и этого великана, что сидел на лошади позади нее. Это казалось простым и невозможным одновременно. Однако Эльфвина отметила, что воображение заставило ее затаить дыхание.

      – Мое имя тебе известно, могу я узнать твое? – произнесла она.

      Она приближалась к моменту смерти и отчего-то хотела знать, человек с каким именем отправит ее в мир иной. Казалось, она совершает… своего рода подвиг, осознанно подчиняясь судьбе.

      – Торбранд, – ответил он глухим голосом.

      Торбранд.

      «Это всего лишь имя, – сказала она себе. – Оно не должно отдаваться дрожью внутри».

      Они ехали вперед, хотя он едва ли видел дорогу лучше, чем она. Воздух становился все холоднее, пелена снега все плотнее. Эльфвина понимала, что едва ли уехала так далеко, если отправилась бы в путь одна, даже исключая вмешательство живого существа в ее планы. Достаточно плохой погоды. Что с ней стало бы? Скорее всего, замерзла бы и умерла на обочине.

      Впрочем, она и сейчас боялась этого, время от времени нервно вглядываясь в чащу.

      В момент, когда, казалось, ее охватило отчаяние, между деревьями мелькнул огонек. Эльфвина затаила дыхание. Торбранд пришпорил кобылу, сжал сильнее ноги девушки бедрами и поскакал прямо на свет.

      Она отбросила мысль, что это люди, посланные дядей,